Путешествие по Я-Мирам

Больше всего расстраивало Макса то, что папа не хотел откликнуться на его зов. Именно папа, раздираемый криками о помощи с двух сторон, должен бы был их слышать. Но он выстроил бетонные стены между собой и зовом, усложнив тем самым ситуацию до неразрешимости.

И вот, наконец, пришла эта женщина. Уже издалека, увидев ее в парке, Макс понял, что она несет спасение. Волна озорной радости захлестнула его, и, забыв о самом главном деле, он вдруг стал убегать от нее. Но не по-настоящему, а что бы зазвать в игру. Она быстро подхватила идею и стала бегать с ним вокруг деревьев, как веселая девчонка. Вдруг женщина исчезла. И тоже не по-настоящему. Вон край подола ее белого в горошек платья виден из-за ствола клена. Макс потихоньку подкрался к дереву, заглянул за него. Странная женщина держала в руках букет ромашек и, обрывая с цветков лепестки, разбрасывала их в воздух. Белые лепестки кружились, танцевали, весь воздух в парке превратился в танцующий белый океан. Она протянула мальчику несколько цветов, и они стали разбрасывать лепестки вместе, сами превращаясь в лепестки и вплетаясь в общий восторженный танец. Когда они устали кружиться, женщина села в покачивающееся в воздухе кресло из лепестков и протянула к Максу руки. Он залез к ней на колени, и впервые услышал ее голос. Она держала его на руках, раскачивалась в такт покачиванию воздушного своего кресла и пела. Пела удивительную, не земную песню без слов. Мотив завораживал, усыплял и казался давным-давно знакомым.

– Ты пришла, что бы спасти его? – спросил Макс.

– Да, милый, если ты мне поможешь.

Макс положил голову на ее плечо и тихо заплакал. Он плакал и рассказывал о том, как одиноко и страшно ему было все эти годы, как он чувствовал близость того, о ком истосковался, и не мог вытащить его из заключения, как просил взрослых о помощи, а они не понимали. Женщина продолжала укачивать его своим странным напевом, и Макс начал засыпать…. Или не сон это был…. Потому что в голову стали приходить яркие и реальные картины, которые объяснили ему все, и, каким-то непостижимым образов, становясь видимыми его спасительнице, объяснили все и ей.

Знакомый и не знакомый ему одновременно мир. Он такой же маленький мальчик, только одет, как на картинках в книжках о давних временах. Он горюет о своем брате близнеце, с которым его разлучили насильно, и с которым, неизвестно, когда он еще свидится. Бороться и искать бесполезно. Он не знает кто, не знает куда увели его любимого брата. Знает только, знает чутьем близнеца, что брату плохо, больно, страшно…

Следующая картина – он уже взрослый, он поэт-менестрель. Вокруг военные действия, но он в них не участвует. Его работа, поддерживать боевой дух солдат. Но все песни, что выходят из его души об одном и том же. О потерянном навеки брате. О единственной близкой душе, с которой ему уж не суждено слиться. Жизнь кажется ему такой не важной и не нужной, что он решает хоть однажды послужить своему отечеству. Раз не получается у него сочинять боевые песни, он поддержит боевой дух товарищей по-иному…. И молодой менестрель кидается в бой. Летит как стрела, выпущенная верною рукой из арбалета вперед. И прижавшись сердцем к первому же копью, умирает с улыбкой благодарности на губах. «Быть может ты уже там…, ждешь меня брат».

Сама картина глупой, самовызванной смерти, кажется Максу знакомой как собственная спальня. Еще и еще картины из бывшего или не бывшего прошлого, и везде один и тот же исход. Не найдя брата и в этом мире тоже, он умирает по собственному желанию и выбору, в надежде встретится с ним ТАМ…

И голос шепчет ему на ухо «глупыш…, он искал тебя так же…. Не в жизни, а в смерти, он искал братской любви»

Макс проснулся.

– Чего же мы ждем? Ведь я нашел его. Он здесь, рядом. Я только не могу его вызволить!

Он берет женщину за руку и, почти бегом, тащит ее вперед.

Серый неприглядный коридор, комната в конце коридора. Дверь закрыта, но не заперта. Макс привычным жестом распахивает дверь. На полу грязной, комнаты с некрашеными бетонными стенами, сидит мальчишка. Почти как две капли воды похожий на Макса, только бледный до серости, и немного более лопоухий. И глаза. Совсем другие глаза. Этот мальчик не напуган…. В его глазах темнеет безысходность раненного и брошенного умирать в одиночестве зверя.

– Пойдем с нами, малыш!

– Нельзя…

– Кто закрыл тебя здесь?

– Я должен оставаться здесь, потому, что я охраняю страх. Если я выйду, выйдет и он, и тогда мне не поздоровится.

– Вот видишь!!!! – закричал Макс в отчаянии, – я и так могу пробраться к нему, только когда папа спит! Тогда его взрослая сила перестает охранять вход, и я успеваю зайти. Но ведь это удается, только если папа позволяет спать с ним в кровати, а это бывает так редко. И даже когда я прихожу, он не хочет выйти. Я столько жизней искал его, а он!!!!

– Успокойся, мальчик мой. Мы все уладим.