Путешествие по Камчатке в 1908--1909 гг.

   Очередным почтовым пароходом оказался очень небольшой угольщик "Providence", почти лишенный пассажирских помещений. Однако, благодаря редкому вниманию и любезности к нам управляющего Добровольным флотом во Владивостоке капитана В. К. Крафта, мы все же устроились на нем. Все наши люди и все лошади были помещены в верхнем носовом трюме. Мы с Савичем получили каюту капитана "Providence", a Безайс поместился рядом в компании с доверенным фирмы Чурина, который должен был развезти грузы, назначенные частью в казенные склады на Камчатке, частью отделениям фирмы.

   Несмотря на большую скидку, сделанную для экспедиции Добровольным флотом, стоимость проезда на пароходе значительно перевалила за тысячу рублей. Особенно невыгодно было то, что, по пароходным правилам, сено и овес, необходимые для прокорма лошадей в пути, оценивались, как обычный груз, по кубическим футам.

   Самое путешествие с 10 по 21 мая прошло гладко. Легкий шторм между Владивостоком и Хакодате и прекрасная погода по выходе из последнего. Прогулка по Хакодате, сильное свечение моря по вечерам, снеговой пейзаж берегов южной Камчатки и другие дорожные впечатления похожи на прошлогодние. С нами на пароходе ехало довольно много рыбопромышленников, между которыми были очень интеллигентные и знающие лица.

   В Петропавловск мы приехали 21 мая вечером, но подошли к пристани лишь на рассвете 22-го. Сейчас же начали выгрузку, а Кайдалова отправили устраивать лагерь около дома В. Н. Тюшова. Все обошлось благополучно; лошади вышли на берег слабыми и угнетенными, но быстро оправились. Только одна из них, стоявшая в особо тесном стойле, в углу трюма, почти не могла двигаться и вечером первого же дня издохла.

   Лагерь устроили на слабо покатом косогоре, за больницей, там же, где он стоял осенью 1908 г.; только теперь и я поселился тут же, Савич -- у М. П. Умарова, а Безайс -- где-то у знакомых. Имущество наше, оставшееся в Петропавловске, благодаря вниманию В. Н. Тюшова оказалось в совершенном порядке, что и позволило так быстро устроиться.

   Павшая лошадь, конечно, была солидной неприятностью, но была для первого же дня на Камчатке и еще горшая неприятность. В. Н. Тюшов, на участии которого в экспедиции были построены все расчеты, весь план маршрута, сообщил, что данный ему губернатором отпуск его не удовлетворяет и что он поедет только в том случае, если отпуск будет заменен ему командировкой, так как иначе он может лишиться крайне важного для него очередного отпуска. В гавани стоял готовый к отплытию почтовый пароход. Я сейчас же отправил письмо во Владивосток В. Е. Флугу с просьбой выручить меня из затруднительного положения и заменить отпуск В. Н. Тюшову командировкой. Но я тщетно убеждал В. Н. ехать, не дожидаясь ответа, так как он наверно будет положительным; он упорно стоял на своем, что может ехать только по получении ответа. Ответ -- и, конечно, утвердительный -- пришел лишь 1 июля, и В. Н. Тюшов решил, что догнать меня уже нельзя. Так расстроилась эта поездка, и мы опять были предоставлены лишь своим собственным силам.

   Петропавловские обыватели отнеслись к нам теперь совершенно иначе, чем в прошлом году: тогда были сухо вежливы, теперь стали гостеприимны; очевидно, зимовавшие в Петропавловске товарищи рассеяли предубеждение против "ученых". Особенно любезен и сердечен был с нами Г. К. Вильдеман (управляющий делами Камч. торг.-пром. об-ва); по призванию он был агроном и более тяготел к родной ферме в Западном крае, где хозяйничал его отец, чем к камчатской меховой торговле.

   23 мая лошади оправились, и я решил перенести стоянку подальше, в просторное место, богатое травой и водой, где можно было бы закончить снаряжение вьюков и вообще всего экспедиционного отряда, выездить и приручить лошадей. Поэтому мы с Н. И. Плохих поехали верхом в долину Калахтырки. Проехав от Петропавловска вправо берегом Култучного озера, мы справа же стали огибать гору Зеркало и, достигнув гребня, соединяющего эту гору с Петровской, проехали немного тропой на Калахтырку и спустились с нее к Калахтырской речке, на полверсты выше того места, где речка перестает быть судоходной для батов, приходящих снизу из Калахтырки. Здесь нижняя часть пологого склона к правому берегу речки оказалась как нельзя более подходящей для стоянки, и кругом в кустарнике (остаток вырубленного березняка) и вдоль речки на луговинах травы было сколько угодно, вода в речке чистая, топлива также достаточно. В город предстояло еще часто ездить, поэтому забираться далее не следовало, и мы остановились здесь.

   24 мая мы весь день готовились к переезду и 25 мая, с большим трудом, в два приема, на уже обряженной части лошадей, перебрались на новую стоянку, где я тотчас же приступил к устройству метеорологической станции, рассчитывая здесь хорошенько исследовать свои инструменты и сравнить их со станционными, а также более точно определить способы установки.