Путешествие по Камчатке в 1908--1909 гг.

   Сегодня мы окончательно оставили субальпийскую зону; стало теплее, днем даже жарко; тучи оводов и комаров до того отравляли существование наших лошадей, что с приходом в Шарому они почти перестали есть и начали быстро худеть. Мы защитились сетками, но чувствовали себя неважно. К счастью, ночи по-прежнему оставались холодными, и после заката вся эта нечистая сила быстро отправлялась на покой. Как и везде, оводы предпочитали солнечные дни и время между полуднем и 6 час. веч., а комары -- пасмурные дни, утро и вечер.

   Почва нагрета в верхнем слое уже до 12° и выше (на глубине 0,4 м).

   27 июня у Шаромы девятая дневка. Уже третий день, что в воздухе стоит мгла, мешающая видеть отдаленные гребни гор, которые теперь сравнительно удалены от нас. Жители называют эту мглу "маревом" и говорят, что она идет от сопок, вероятно с Авачи, так как ветер оттуда. По возвращении в Петропавловск я узнал, однако, что в это время Авача действовала еще очень слабо и не могла дать столько паров. Скорее это было чисто атмосферное явление, связанное с неравномерным нагреванием воздуха.

   Я посвятил этот день изучению берегового леса Камчатки. Насколько он затопляется весной, я с уверенностью сказать не могу, но весь он прорезан протоками, с водой или сухими; встречаются в нем озерки и глубокие болота, заросшие осоками; почва вся намывная. Лес этот занимает уже широкую полосу (до полуверсты) и дает обширную площадь для развития особой травяной растительности. Но она все же чрезвычайно однообразна; особенно обильна крапива, занимающая сплошь, если не считать деревьев, одна целые десятины. Самая река здесь уже больше, чем, например, р. Авача у Завойки, быстра и чиста, дно ее песчаное. За рекой невдалеке (на W) видны горы с широкой падью какого-то значительного притока на середине. Впереди груда мягких, но крутых высот, а за ними и островерхая водораздельная цепь.

   В сторону от реки на восток, далеко, насколько видит глаз, тянутся перелески из белой березы и луга на аллювии.

   Максимальный термометр за этот день дал уже 27°, но температура воды в реке не поднималась выше 14°.

   Из беседы с жителями Шаромы выяснилось, что они ставят запоры только на двух "реках" (т. е. протоках) Камчатки из трех, оставляя третью свободной для обеспечения рыбой пущинцев. Весной, со дня вскрытия реки и до прихода чавычи, ловят чиручем гольцов. Теперь идет чавыча. Паев на 9 шаромских хозяйств установлено 14, и та семья, которая по очереди солит рыбу, в этот день получает отборную, вне очереди, т. е. делится на паи лишь рыба, негодная для солки, а годная поступает ежедневно в собственность одной лишь семьи. Обычай этот позволяет весьма быстро справиться с засолкой, но поддерживается он, кроме Шаромы, в одной только Пущине.

   Из-за дождя вышли мы из Шаромы 28 июня поздно, около 4 час. дня. За Шаромой тропа идет на протяжении около 8 верст вдоль берега р. Камчатки, среди низкотравных лугов с остожьями, указывающими, что луга эти служат покосами. Это край ровной речной террасы, протянувшейся далеко вправо, уходя из глаз. Слева за рекой густая стена поемного леса, с большим процентом крупной ольхи и высокими тополями и ветлами. Далее подошла к реке луговая терраса с глинистыми обрывчиками и начался ветловый лес также и по правому берегу. Начались более влажные высокотравные луга, обрамленные пойменными лесками как по самой Камчатке, так и по ее притокам, речкам Большой и Малой Клюквиным. Последние, с илистым, топким руслом и крутыми берегами, мы перешли по крепким, хотя и узким мостам. За это шаромский староста, согласно бумаге бывшего начальника Камчатки Сильницкого, которую он торжественно предъявил нам, взимает по 30 коп. с лошади и по 50 коп. с груженой нарты. Между Клюквиными мы пересекли значительный участок болотистого берегового леса, а за Большой Клюквиной пересекли еще старицу и луг и, свернув влево к берегу Камчатки, устроились на ночлег у самого берега, подле небольшой ивовой рощицы.

   Здесь на Клюквиных северная граница шеламайника в долине р. Камчатки; далее его нет нигде по долине, но он есть в стороне, появляясь в предгорьях почти вместе с каменной березой и свойственным последней подлеском.

   Со стоянки видно, что за рекой, берега которой сухие, мягкими обрывчиками тянется лента берегового леса с сухими лужайками, тогда как на нашем берегу, впереди, от самого берега на восток к горам, тянется сплошная лента белоберезника, а ближе такая же лента луга, параллельно Клюквиной с ее ивняками. Горы, как и вчера, задернуты мглой.

   29 июня я поручил Савичу испытать нашу лодку, которую мы для этого собрали и спустили на воду. Забрав снаряжение, он уехал, чтобы свидеться с нами вечером в Верхнекамчатске.

   Ближайшие на восток горы как бы выклиниваются; последняя вершина их против стоянки имеет мягкие очертания и тупые гребни, а затем на некоторое расстояние гор вовсе не видно. Здесь как раз выходит к реке долина Ковычи.