Путешествие по России голландца Стрейса

Его известиям придавали цену и современники, не соотечественники, а писатели народа чуждого и даже враждебного тогда Голландцам. Приведем некоторые заметки из предисловия Французского переводчика: «Третье путешествие Стрюйса начинается Московией, и я думаю, что ничего нельзя присоединить к его замечаниям; потому что как о состоянии страны, так и о нравах жителей, трудно будет что-нибудь сказать более законченного… Так как торговля была целью путешествия, то он много заботился о том, чтобы везде, где был получить подробное сведение об этом предмете. Все это пересыпано рассказами о случаях и приключениях, которые могут доставить отдых уму. Не подражая большей части путешественников, которые останавливаются только на том, что их сильнее поражает, он представляет планы городов, рассказывает о религии, нравах, обычаях в виденных им странах. Он не преминет при случае рассказать о дворцах, церквах, публичных площадях, крепостях, сражениях и внешнем благоустройстве. Два письма, которые приложил я к описанию этого путешествия (продолжает Француз) имеют весьма много связи, так как составляют продолжение того, что говорилось об Астрахани, о которой автор рассказывал до той поры, когда казаки осадили ее, взяли, разграбили и внесли полное смятение, которое обыкновенно причиняет грубый победитель» ^[13].

Доказывать справедливость известий о России Стрюйса, как поступил А.Н. Попов ^[14], нет нужды. Если в чем они нуждаются, так разве в сличении их с другими и объяснении. Еще автор заметки о жизни Стрюйса опрометчиво заявил ^[15], что Стрюйс смешон желанием обмануть читателей, на пример, рассказом о своем восхождении на Арарат, где некий отшельник дал ему обломок от Ноева Ковчега. Journal des Savants 21 Июля 1681. г. в отчете об описании путешествия Стрюйса, приводит некоторые другие сообщаемые им лживые факты, например, о том, что он видел на берегах Волги собственными глазами живую траву, похожую на ягненка — Баранец или Agnus Scythicus.

Можно ли винить человека за то, что он разделял ошибки и предрассудки своих современников? Всякий может убедиться, что Стрюйс слышал подробности об агнусе Скифском еще на родине, в Амстердаме: в коллекции первого тогдашнего ученого в Амстердаме, анатома Сваммердама, он мог видеть даже мнимые смушки этого ягненка ^[16]; в России он с удовольствием записал рассказ, подтверждающие одну из старинных бредней и считает даже излишним лично убедиться в действительности, как можно догадываться об этом из его рассказа ^[17]. Укор Стрюйсу автора статьи E-s, напечатанной у Мишо, в том, что он — человек без образования, скорее может быть обращен в похвалу ему, как наблюдательному путешественнику: схоластика заразила бы его предрассудками, которые мешали бы его наивному рассказу. Аделунг также говорит ^[18], что сочинение Стрюйса, «по малой степени образования сочинителя, представляет много известий неосновательных и неверных». Убедившись в ошибочности отзывов почтенного ученого о Боплане, Ламберти, Де Люке и др., мы с осторожностью и недоверием отнеслись к его мнению. В самом деле, как бы в подтверждение такого взгляда, читаем у Аделунга ниже: «Любопытен рассказ об плавании Стрюйса со Стенькою Разиным по Волге (?!)». Это — совершенный вымысел, доказывающий, что Аделунг вовсе не читал сочинения Стрюйса. Говоря затем, что «многие сомневались даже в том, точно ли Иоанн Стрюйс находился в России», Аделунг ссылается на Немецкое сочинение по Русской истории, Мюллера ^[19]. Не изучив непосредственно описания Стрюйса, Аделунг продолжает: «Сомнение в том, был ли он в России должно приписать только неосновательности и неверности его известий» ^[20], и при этом приводит какого-то неизвестного автора литературной истории Франции ^[21], который вскользь, между прочим, легкомысленно высказывает мнение об описании Стрюйсом своего путешествия по малоизвестной еще тогда в историческом, географическом и этнографическом отношениях стране, какою была для западной Европы Россия.

Вот на таких-то шатких основаниях составилось убеждение в мнимой ложности известий Стрюйса. Судьями его явились люди, мало знакомые с его сочинением, а в особенности с предметом оного; они произнесли свой приговор давно, когда страна, описанная Стрюйсом, была малоизвестна. Правда, он не избег ошибок; но последних у него далеко не больше, чем у других иностранных путешественников, и они выкупаются многими верными сведениями, которых не удалось собрать прочим иностранцам, бывшим в иной обстановке, не столь благоприятной для знакомства с народом, в какой был простой наемный парусный мастер, по положению мало отличавшийся от матросов; сии последние получали в год жалованья только 7 флоринами меньше Стрюйса ^[22]. Сам Стрюйс, капитан Бутлер и неизвестный автор другого дневника, веденного на корабле «Орел» обратили внимание на бунт Стеньки Разина, на это громкое событие, «приведшее в ужас и ожидание всю Европу», как выражается один иностранец-современник.