Путешествие по России голландца Стрейса

В этот же самый день, очень рано, мы прибыли в Псков, куда были отосланы повозки из Риги, так как из первого уже города жители во всех местах, которые бы мы ни проехали, обязаны были давать нам помещение и все, в чем бы мы ни нуждались. Псков — большой город, имеет более двух лье ^[27] в окружности. Стены его каменные и деревянные с несколькими дрянными башнями, без зубцов, платформ, бастионов, редутов и без всяких средств к защите. Издали, по некоторым признакам, в особенности по большому количеству колоколен, он кажется настоящим городом; вблизи же вид его жалок; а все дома — ничто иное как только деревянные избы, сооруженные наскоро и неряшливо. Что касается материала, то жители говорят, что они оттого предпочитают дерево, что деревянные дома здоровее каменных. Что же касается безобразной постройки, то в этом отношении они ссылаются на старинную привычку, которой они следуют с незапамятных времен; что на самом деле в этих строениях нет ни изящества, ни приятности, но она удобна и подручна и что они спят в них покойнее нежели иной из тех, что живет в прекраснейших дворцах. От этого разговора мы нечувствительно перешли к приключению с медведем и выразили удивление, что он, против обыкновения, не напал, а убежал. Мне рассказали при этом один случай, происшедший в прошедшем году, в соседней деревне, что медведь вошел ночью в избу и, найдя в ней женщину с ребенком на постели, сожрал мать, от которой осталось очень немного. Что же касается дитяти, то не оказалось следов, по которым можно было бы заключить о том, что могло бы случиться с ним. Спустя несколько времени, тот же медведь, которого привлек этот хороший ужин, возвратился в ту же деревню, в которой крестьяне, заметив его, напали на него и убили. Затем они увидели, что это была медведица, которая должна была иметь медвежат. На следующий день они нашли их, не сомневаясь в том, что долгое отсутствие матери заставит их жалобно реветь, что и обнаружит их. Долго и напрасно их искали и уже намеревались возвратиться, как услышали у одного пригорка вздохи дитяти; они взобрались на пригорок и, нашедши ребенка, отнесли к узнавшей его тетке, к которой я, из любопытства, ходил смотреть его.

Когда заметили мое любопытство, то позволили мне видеть у одного посадского, bougeois, кость необыкновенной величины. Это была бедряная кость какого-то человека, который, повидимому, не был карликом: она была пяти футов в длину. Других костей я не видел, потому что их оставили в каменном гробу, в котором их нашли крестьяне, вырывая корни дерев, срубленных ими. Меня, впрочем, уверяли, что все они по величине и толщине были пропорциональны бедряной.

С 26-го числа того же месяца сделалось так холодно, что, если бы мы раздумали отправиться в путь, то были в опасности, что не в состоянии будем окончить свое путешествие; но мы сделали над собою некоторое усилие и продолжали его, при чем нужно было ожидать подвод, le poddeuvode. Таков был царский указ [28], которым его величество повелевал всем своим подданным, которые бы ни встретились на нашем пути, снабжать (нас) всем необходимым. Три дня спустя он (?) прибыл. Между тем все замерзло и покрылось снегом. И так из опасения худшего мы тронулись, 29-го, в санях. Ехать в них приятно и удобно, в чем мы особенно нуждались, чтобы немного прийти в себя от усталости, которую нам причиняла несносная грязь на предшествовавших болотах.

31-го мы прибыли к большому озеру [29], близ Новгорода. Так как оно еще не замерзло, то мы переправились чрез него в челноках, knoos. Это лодки, выдолбленные из цельных древесных стволов; по большей части они вмещают в себе свыше 4 или 5 человек. Озеро очень обширно, в 4 или 5 футов глубины. Мы переправлялись через него так долго, что наступила уже ночь, когда мы въехали в предместье. На следующий день я начал изучать Русский язык и занялся им с таким усердием, что, не смотря на краткость времени, знал его так, как должен знать иностранец.

Слово Новгород, составленное из Латинского [30] и Русского, значит новый город Его предместья почти также велики, как и самый город… Как стены его ни обрушились, все-таки по их остаткам видно, что он был чрезвычайно крепок и один из самых лучших в царстве. Прежде в нем чеканили монету, а правивший в нем около 300 лет князь, в качестве верховного владетеля, ни от кого не зависел.