Путешествие по России голландца Стрейса

Когда слух об этих беспорядках распространился в Астрахани, воевода счел себя обязанным приостановить их, и с этой целью он снарядил 36 судов [187], на которые посадил более 4,000 человек. Начальство над ними он поручил третьему лицу Совета (управления в Астрахани), Симеону Ивановичу Львову [188], Geboof, с приказанием отыскать Разина, где бы то ни было, и с ним сразиться. Неприятельский флот состоял из 22 судов, с шестью почти сотнями человек, место стоянки его было возле Четырех-Бугров, Satire-Boggere, маленького острова в устье реки. Здесь, на одном возвышении, казаки расставили для безопасности стражу. Кроме того, самое положение острова делало его неприступным, так как подойти к нему можно было только с одной стороны, с которой не рос камыш. Не смотря на великое преимущество и предосторожность, казаки испугались и побежали, как только заметили нашедший их флот. Их старание избежать сего последнего удалось им так, что их долго преследовали напрасно. Между тем воевода получил помилование мятежника и передал ему об этом от имени царя, который прощал ему прошлое с тем, чтоб он принес повинную и возвратился к своим обязанностям. Разин, не ожидавший такого счастья, тогда когда у него не было больше чем существовать, принял предложение [189]и исполнил то, чего желали. В то время, когда он получил прощение, шайка его дошла до такой крайности, что не знали, что станется с ними, когда они съедят лошадей, которых Персидский шах посылал его царскому величеству и которых они захватили [190], не заботясь о том, откуда они и кому их посылали. Таким образом никогда, ни для кого помилование не приходило более кстати. Как только они получили прощение, то расположились станом под Астраханью, откуда толпами отправлялись в город, одетые все до того роскошно, что одежда самых бедных была сшита из золотой парчи или шелка. Большая часть носила даже венки, couronnes, осыпанные крупным жемчугом и драгоценными камнями. Разина можно было узнать только по почету, который ему оказывали, потому что не иначе как на коленях и падая ниц, приближались к нему. Когда к нему обращались, то запрещалось называть иначе, как батько, batske, что на их языке значит отец. Это прозвище присвоил он себе с целью запечатлеть в сердцах своих подчиненных более любви и уважения.

Вид его величественный, осанка благородная, а выражение лица гордое; росту высокого, лицо рябоватое. Он обладал способностью внушать страх и вместе любовь. Что бы ни приказал он, исполнялось беспрекословно и безропотно.