Путешествие по Средней Азии

Ходжи Абдуллы Ансари и Дост Мухаммед-хана. По дороге туда я посетил

прекрасные руины Мусалла. Остатки мечети и надгробного памятника, который

великий султан Хусейн-мирза велел построить для себя за десять лет до своей

смерти (901 г.х.)^134 , как уже упоминалось, предста-вляют собой подражание

памятникам Самарканда. (Особенно большое сходство памятник имеет с

надгробием в усыпальни-це Тимура, хотя он значительно меньше. Украшения и

надгробные надписи - это искуснейшие произведения скульптуры, какие себе

только можно представить. Некоторые камни имеют по три выбитые друг над

другом надписи, выполненные прекраснейшим почерком сульс; нижние, средние и

верхние заключают стихи.) Время еще *[204] *надолго сохранило бы эти

произведения искусства, но в период последних двух персидских осад здесь

бесстыдно бесчинствовали фанатики-шииты. Можно пожалеть, что европейские

офицеры, например генерал Боровский и генерал Бюлер, первый - поляк, второй

- эльзасец, участвовавшие в вышеназванных военных походах, не помешали

этому. В самом Газергяхе, расположенном в часе пути от Герата, на довольно

высоком холме и видимом поэтому уже из города есть много интересных

памятников скульптуры и архитектуры времен Шахрух-мирзы, сына Тимура,

которые подробно описал Феррье, (Caravan Journeys and Wanderings by J.P.

Ferrier (1847), с. 177 и 178.) допустив, правда, одну ошибку, которую,

конечно, можно простить путешествующему офицеру. Святого в Газергяхе зовут

Ходжа Абдулла Ансари, последняя часть имени показывает, что он был арабом и

именно из того племени, которое вместе с пророком совершило хиджру

(бегство). 600 лет назад он пришел из Багдада в Мерв и оттуда в Герат, где

умер и где почитается как святой. Его теперь считают покровителем провинции

и города. Дост Мухаммед-хан велел похоронить себя у него в ногах, чем также

очень польстил своим землякам и озлобил врагов. На могиле, которая находится

между стеной ближайшего здания и надгробным камнем ходжи, еще не было

никаких украшений и даже никакого камня, когда я ее видел. Его сын и

преемник хотел сначала укрепить фунда-мент наследства, а затем украсить уже

могилу своего предшест-венника. Несмотря на это, афганцы с благоговением

совершают сюда паломничество, и в ближайшее время святой будет отодви-нут в

тень своим могущественным соперником. И поделом ему: он, вероятно, был одним

из многих арабских мошенников, а Дост Мухаммед-хан - основоположник

афганской нации.

*XVI*

*Автор присоединяется к каравану, идущему в Мешхед*

10 ноября 1863 года я выехал из Герата, ворот Средней Азии или Индии,

как его обычно называют, чтобы с большим караваном, который шел в Мешхед,

совершить последнюю часть моего путешествия. Караван насчитывал 2 тысячи

человек, половина из них были хазарейцы из Кабула, которые в бедности и

нужде, с женами и детьми предприняли паломничество к шиитским святыням. Хотя

мы составляли единое целое, все же мы делились на определенные группы. Я

присоединился к группе афганцев из Кандагара, которые вели в Персии торговлю

индиго или мехами из Кабула. Они случайно наняли того же джилодара, который

раньше после моих уговоров разрешил мне сесть на легко нагруженного мула; я

обещал расплатиться за это в Мешхеде, *[205] *как если бы я один пользовался

им. Своими словами о том, что в Мешхеде я смогу избавиться от бедности, я

сам вызвал первые сомнения относительно моего положения хаджи, но совсем

снять маску я все же не решался, потому что афганцы, более фана-тичные,

нежели бухарцы, конечно, начали бы мстить мне в до-роге. Впрочем, это

неопределенное положение делало более интересными отношения с моим ближайшим

окружением, по-тому что если одни считали меня истинным турком, то другие

пытались обнаружить во мне англичанина, партии ссорились между собой, и было

забавно наблюдать, как последние одер-живали победу над первыми, между тем

как я по мере нашего приближения к Мешхеду все более освобождался от своего

униженного положения дервиша и становился настоящим евро-пейцем. Некоторые

афганцы, агенты крупных фирм из Мултана и Шикарпура, торговавших индиго,

казалось, вполне приспосо-бились к моему превращению; в то время как еще в

районе Герата они хвастались своим положением гази (борцов против англичан)

и с великим бахвальством говорили о победе в Кабуле, вблизи Мешхеда они

сообщили мне, что они якобы тоже анг-лийские подданные, и попросили

представить их в Мешхеде векиль довлету (английскому консульскому агенту),

так как его защита принесла бы им большую пользу в делах. Это они сказали,

даже не покраснев. Житель Востока родился и умрет в маске, и искренности нет

и никогда не будет на Востоке.

Наш путь шел через Нукре, Кале-Сефер-хан, Рузенек, Шебеш и Кохсан. У

Шебеша начинаются леса, они тянутся по берегу Герируда и служат убежищем для

подстерегающих добычу турк-мен. В Кохсане, где кончается территория Герата,