Путешествие по стране Авто

— Если бы бензин, — сказал Мэлли, — стоял в поплавковой камере выше распылителя, он начал бы без удержу выливаться из него. А был бы намного ниже — никакой сквозняк не вытянул бы его наружу.

Все это хорошо, но я еще кое о чем спрошу тебя, — сказал Куинбус Флестрин. Глаза его хитро прищурились. — Представь себе, что бензиновый насос вобрал в себя полную порцию бензина. При этом дно его, конечно, выпучено. Обязательно ли насос сейчас погонит бензин в поплавковую камеру?

Мэлли подумал и ответил:

— Когда бензин в поплавковой камере стоит высоко, игла в ней поднята, и бензину туда никак не пройти. Дно насоса так и остается выпученным. Но стоит небольшому количеству бензина уйти из поплавковой в смесительную камеру, как поплавок опустится и игла откроет запертый вход. Тогда диафрагма в насосе поднимается и может погнать бензин через клапан.

— А что заставляет диафрагму то подниматься, то опускаться?

— Поднимать ее может пружина. А вот что оттягивает ее вниз, я не знаю. Когда я был в насосе, то чувствовал, как что-то дергает диафрагму за бляху, которой она прихвачена посередине. Дергает даже тогда, когда насос переполнен. Наверное, за бляху держится что-то вроде лапки. Эта лапка ходит вверх и вниз, не переставая размахиваться даже тогда, когда бензину выхода нет.

Куинбус Флестрин одобрительно кивнул головой. «Да, Мэлли не только разумное существо — он даже очень неглуп»,- подумал Куинбус Флестрин. И все же предложил еще один вопрос — о том, какая и как составляется в карбюраторе смесь бензина и воздуха.

Мэлли сказал, что, как он думает, все в карбюраторе устроено таким образом, что машина получает то больше, то меньше смеси бензина с воздухом, но благодаря поплавку доля бензина в ней всегда будет одинаковой. Он прибег к сравнению с чаем.

— За чайным столом, — сказал он,- можно выпить сколько угодно чаю, но сладость его всегда будет одинакова, если придерживаться какого-нибудь одного расчета — хотя бы по два куска сахара на стакан.

При этом примере Глюмдаль почему-то смутилась, а Куинбус Флестрин рассмеялся и сказал:

— Дело, конечно, не в одном поплавке… Что же касается чая, то этот пример даже более кстати, чем ты думаешь. У нас с Глюмдаль как раз из-за этого возникают разногласия. Когда некоторые ленятся вовремя вставать и рискуют опоздать в школу, — продолжал он, кивнув в сторону Глюмдаль, — они, обжигаясь, глотают свой чай. Им не хватает времени даже помешать ложкой и дождаться, когда сахар как следует разойдется в стакане. Вот и получается, что при двух кусках сахара чай по вкусу оказывается каким-то пестрым: в рот попадает сначала пустой — без всякой сладости, а потом слабо подслащенный чай; много же сахара совсем не успевает раствориться, а только размокает и прилипает ко дну. Стакан после такого чаепития приобретает крайне неопрятный вид.

Из этого положения есть два выхода. Первый выход — класть в стакан как раз настолько меньше сахара, сколько это все равно осталось бы на дне. Ну, к примеру, на полкуска меньше. Тогда, по крайней мере, будет использован весь положенный в стакан сахар. Но такое решение вопроса нас не устраивает, потому “что мы не любим ни под каким видом отказываться от сладости. Другой выход — класть в стакан не два, а три куска сахара. Тогда достаточно один раз болтнуть ложкой — и пустого чая в стакане уже не будет, а кое-где в нем окажется даже чрезвычайно много сладости… Это, конечно, приятней, хотя еще больше сахара останется на дне и пропадет впустую. Конечно, есть еще и третий выход- вставать на каких-нибудь пять минут раньше. Тогда, помешивая ложкой, мы сможем спокойно дождаться полного растворения сахара, и двух кусков окажется совершенно достаточно. Но на то, чтобы хоть чуточку раньше вставать, у нас не хватает характера. И потому, несмотря на неудовольствие отца, мы пользуемся вторым способом…

По всему видно было, что мягкий тон разговора действовал на Глюмдаль сильнее, чем самые резкие замечания.

Куинбус Флестрин продолжал:

— Мы можем назвать то, что получается в стакане при двух кусках сахара, нормальной смесью, при полутора кусках — бедной, а при трех — богатой. Такие же три смеси — только не чая с сахаром, а воздуха с бензином — могут составляться и в смесительной камере. Нормальная смесь — это один килограмм бензина на пятнадцать килограммов воздуха. При этом, если бы только хватало времени, весь бензин сгорал бы без остатка, и все, что есть в воздухе пригодного для горения, было бы полностью использовано. Главная разница между тем, что происходит в стакане чая, и тем, что происходит в цилиндрах двигателя, заключается в одном: мы можем устроить так, чтобы за чаем не приходилось торопиться. Это в наших руках. Тогда, к общему удовольствию, мы сможем пользоваться нормальной смесью. В двигателе же все происходит с огромной скоростью, и замедлять его работу нам невыгодно.