Путешествие по Востоку и Святой Земле в свите великого князя Николая Николаевича в 1872 году

На станциях подсаживаются рекруты, которых со слезами провожают женщины, а мужчины прощаются пожатием руки. В Одерберге остановка на час, для завтрака. Несмотря на инкогнито, Великий Князь был встречен здесь начальником станции в парадной форме, а завтрак накрыт был в императорских комнатах. После завтрака, мы, в свою очередь, служили пищею любопытным, так как вагон Великого Князя был украшен орлами и коронами и потому невольно изобличал его инкогнито.

Я любовался красивою местностью – холмики, предгорья, ручейки, мостики, чистенькие деревушки, села, развалины старинных замков, все это быстро проносилось пред глазами, сменяясь одно другим, пока разом не исчезло в непроглядном мраке тоннеля, по выходе из которого местность изменилась, приняв характер наших степных губерний: вдали, за нами, виднелись силуэты Карпат; пред нами гладь, поля, покрытые еще не собранною кукурузой и бахчами. На станциях венгерские костюмы, вечное постукивание молоточком по колесам и выкрикивание на различные голоса: «frisches Wasser».

Но вот, наконец, въезжаем на мост, под нами Дунай с песчаными отмелями, а за ним – широко раскинувшаяся Вена. В 5 часов в вокзале нас встретили, посадили в экипажи и через Леопольдштадт и Рингштрассе повезли в «Grand-Hotel», где уже заблаговременно были заняты нумера.

Признаюсь, действительность превзошла мои ожидания: в тех местах, где мы проехали, город может быть назван, в полном смысле слова, красивым; везде замечательная чистота, в особенности на Ринге, множество громадных зданий, дворцов, бульвары, и все это оживлено бойким движением толпы горожан, пешеходов и всадников, омнибусов, разнообразнейших экипажей, беспрестанно снующих вагонов железно-конной дороги и небольших тележек, которые возятся здесь запряженными собаками. Вскоре после обеда в «Гранд-Отель» совершенно стемнело, и я пошел с графом Бергом пошататься по улицам. Избегали Колмаркт, Грабен, Кернтнер-Штрассе и все соединяющие их переулки, проулки и проходные дворы. Зашли также посмотреть и на собор Св. Стефана, который в ту минуту как-то фантастически уносился своим шпилем в темную высь, и только снизу смутно освещался слабым светом фонарей, рисуясь на темном фоне неба как сероватое кружево своим богатым готическим узором. От собора вернулись к прелестному зданию нового оперного театра и вошли в фойе. Что за роскошь! Видно, что национальное искусство здесь в почете, и живет, как подобает, в великолепном храме. Признаюсь, сравнив этот театр с нашим Мариинским, я с завистью посмотрел на золоченую, украшенную чудесными фресками и бюстами композиторов приемную немецкой оперы.

От этого прелестного здания до Гранд-Отеля каких-нибудь сто шагов. Было уже время отдохнуть. Мой нумер очень уютен, удобен и даже роскошен. Вообще гостиница отлично содержана, и кто не боится израсходовать лишний гульден, может рассчитывать здесь на все удобства.

В следующие дни, обыкновенно после утреннего чая, я отправлялся с графом Бергом гулять по городу: осматривал встречные памятники, церкви, здания, магазины, делал кое-какие необходимые закупки для путешествия и знакомился, таким образом, с уличною жизнью Вены. Все это, впрочем, слишком уже известно читателю, чтобы стоило о том распространяться, а потому замечу вскользь, что Вена на вид чудесный город, представляющий все удобства для жизни.

22-го сентября с утра мы уже уложились и отправили вещи на железную дорогу; затем, позавтракав и пошатавшись, на прощанье, еще разок по веселым, бойким улицам, к двум часам собрались в вокзал Северной железной дороги, а в два с половиной поехали в Базиаш на Дунае, чрез Офен и Пешт.

Дорога идет между невысокими холмами, скаты покрыты виноградниками и садами, которые в обширной долине разрастаются огромным поясом вокруг Пресбурга, прежней столицы Венгрии (до 1784 года).

За Пресбургом, часа за два до сумерек, мы могли вдоволь любоваться чудесно возделанною Верхне-Венгерскою равниной. Вся страна вокруг представляется одним громадным садом с шоссированными дорогами, с аллеями белых акаций, каштанов и тополей, обрамляюших поля; виноградники и виллы, около которых нередко простираются обширные парки. Впрочем, что касается меня лично, то вся эта местность вскоре показалась мне однообразною, потому что здесь природа слишком уже тщательно приглажена, подчищена, подстрижена; много искусства, за которым, так сказать, не видишь самой природы с ее естественною красотою и прелестью. Это нарядное и какое-то форменное однообразие в конце концов надоедает так, что я невольно отвлекся от созерцания австрийских культированных долин первым случайным разговором и взглянул в окно только тогда, когда уже совсем стемнело и мы подъехали к Дунаю. Река тусклыми бликами представляла взору свою свинцовую поверхность, обрамленную черными абрисами гор и отражавшую в себе длинные, струистые, огненные полосы костров, там и сям разложенных судорабочими, сплавщиками бревенчатых плотов и дунайскими рыбаками.