Путешествие по жизни. Письма другу

Так началась моя кочевая жизнь. Папа переезжал с места на место. Везде он возглавлял театры, везде ему сразу давали жильё, везде за ним спешила моя героическая мама: складывала чемоданы и обустраивала новую жизнь на новом месте. С ними, как бесплатное приложение, следовала и я. Махачкала – южный город! Я помню набережную Каспийского моря, где находилось театральное общежитие, в котором мы тоже успели пожить. Между набережной и морем проходила железная дорога. В углу нашего двора росли кусты помидоров. Они кому-то принадлежали, но мы – дети – рвали плоды тайком. В общежитии жила супружеская пара Марковых. Я знала, что их дети: Леонид Марков и Римма Маркова работают актёрами в Москве. Знала я это главным образом потому, что они присылали мне конфетки из Москвы: изумительные круглые обсыпанные сахарной пудрой клюквины в прозрачном целлофановом мешочке, окаймлённом красной ленточкой. В Махачкале я прославилась в театральной среде тем, что прочитала на городской ёлке «Семейный гимн Казимировских», который сочинил мой папа для «домашнего употребления». Скандируя этот текст, мы вместе с ним маршировали дома вокруг обеденного стола:

Мы не виноваты,

Что мы все пузаты!

Ура, ура!

Пузатая семья!

Два огромных уха

И большое брюхо,

А шеи вовсе нет –

Это наш портрет!

На празднике в театре, где я это прочитала, большинство знало папу, и моё выступление произвело впечатление! Все смеялись, пересказывали друг другу, подшучивали над папой. А спустя десять лет, когда мы уже жили в Саратове, в дверь нашей квартиры позвонили. «Кто там?» – спросила я, не открывая дверь незнакомым, как и положено примерной девочке. Из-за двери послышалось: «Мы не виноваты…» – «Свои!» – поняла я, и это, действительно, были свои – неожиданные гости из Махачкалы.

Махачкала… (Первая учительница с экзотическим именем Христина Христофоровна, родительский запрет восхищаться чем-либо, находясь в гостях, так как по местным дагестанским обычаям я немедленно получала это в подарок, любимый дядя Игорь – папин однополчанин и близкий друг (народный артист Дагестана Игорь Карбовский), неограниченное количество чёрной икры и осетрины, придуманное самой себе имя – самое красивое на свете! Меня звали Эльвира Михайловна Колокольчикова.)

Красноярск 1959–1963

А после Махачкалы был Красноярск. Сибирский город с лучшими на свете людьми (сибиряки всегда казались мне специальным народом). Я училась в школе имени художника Сурикова. Это была маленькая начальная школа – всего четыре класса. Легенда гласила, что в ней учился Суриков, а в четвертом классе стояла обычная парта, ничем не отличающаяся от других таких же, и нам говорили, что за ней сидел школьник Суриков. Посидеть за этой партой была большая честь – туда сажали лучших учеников. Я мечтала дорасти скорей до четвертого класса и посидеть за этой партой. Была ещё одна мечта: дождаться своей очереди «дежурить по классу» и раздавать всем одноклассникам чернильницы (в ту пору мы ещё макали перьевые ручки в стеклянные баночки, наполненные тёмно-фиолетовой несмываемой и едкой жидкостью). Еле дождавшись своего первого дежурства, я бросилась к ящичку с чернильницами, но меня опередил мой сосед по парте и начал раздавать чернильницы сам. Тут впервые проявился мой бешеный темперамент! Я с остервенением вцепилась в волосы этого мальчика! От боли и неожиданности он замотал головой, пытаясь высвободиться, уронил ящик с чернильницами, большая часть которых разбилась, и чернила залили пол. Наша замечательная классная руководительница Зинаида Ефимовна срочно вызвала в школу мою маму, и той пришлось, как я понимаю, платить за уборку и покупать новый ящик с чернильницами.