Путешествие Руфи. Предыстория «Унесенных ветром» Маргарет Митчелл

– Но куда всё это уходит?

– В резервуар в подвале.

Миссис Севье приложила руку ко рту.

– Луиза, ты так… оригинальна.

Возможно, она выбрала не лучшие слова для похвалы. Глаза у Луизы наполнились слезами:

– Этот… этот неблагодарный англичанин. У нас он получил свой первый заказ в Америке. Наш дом стал бы его образцом для демонстрации. Простая вежливость… Обычные правила приличия… Можно было бы и появиться хоть ненадолго сегодня вечером!

– По-моему, этот… э-э… предмет совершенно чудесен. Как же я тебе завидую, Луиза. Как бы мне хотелось обладать твоим мужеством!

– Да, спасибо. Ну что ж. Хочешь попробовать?

Антония захихикала, прикрывшись веером.

– Если бы я была тобой, Луиза, но я всего лишь Антония. Ты наверняка припрятала несколько горшков для своих консервативных друзей.

Луиза вздохнула:

– В комнатке за библиотекой.

Дамы вышли. В малой гостиной, мимо которой они прошли, стоял такой густой дым, что у Луизы заслезились глаза. Мужчины, развалившись в креслах, храпели, открыв рты. Кто-нибудь обязательно здесь останется до утра.

Большие напольные часы пробили час. Антония подавила зевок.

Капитан Форнье с кузеном Филиппом топтались у чаши с пуншем, словно она могла убежать. В начале вечера пунш, приготовленный по рецепту матери Луизы, имел розоватый оттенок и благоухал цитрусом. Теперь, когда чаша была почти пуста, он приобрёл тёмно-коричневый цвет и разил спиртом.

Но оркестр до сих пор сохранял бодрость! Луиза услышала, как кто-то выкрикнул. О, боже! Неужели ирландцы заказали джигу?

– Рождественский бал у Робийяров, – напомнила Луиза подруге, – устанавливает новые стандарты в Саванне – нет, во всей Джорджии!

– Ну конечно же, дорогая, – вздохнула Антония. – Мы все так признательны.

Кроша в пальцах невидимую землю, капитан Форнье объяснял разомлевшему Филиппу, какой должна быть «хорошая почва – La Bonne Terre».

Дамы уводили мужей домой и благодарили Луизу.

А эта чернокожая служанка – крестница Пьера! – сидела, скрестив ноги, на оттоманке у окна, наполовину скрытая занавесками.

На её оттоманке! Крестница Пьера!

Луиза втянула воздух, словно волчица, почуявшая жертву, как бы ни потрясло её это сравнение.

– Бедняга, – сказала она, как бы про себя. – Если бы он только знал.

Было уже поздно, у Антонии начала болеть голова.

– Кто «бедняга», дорогая? Филипп?

– Что ты! Вовсе не он.

Они вошли в зал, где уставшие музыканты выжимали из себя остатки энтузиазма.

– Ах, стать бы снова молодой, – сказала Луиза.

– Кто? Кто «бедняга»?

– Хмм.

– Служаночка миссис Форнье такая миленькая.

– Хмм.

– Нетрудно понять, почему Пьер согласился… – Она хлопнула себя по губам. – Дорогая Луиза, ты ведь не была против, правда?

Эта крестница, этот капризный архитектор, абсурдные ватерклозеты – во всём виноват Пьер.

– Бедный капитан Форнье.

– Что? Капитан Форнье?

Луиза философски печально покачала головой, выказывая сожаление о многочисленных неудачных современных браках.

– Партнёр моего мужа – янки. Как можно от него ожидать, что он поймёт наш образ жизни? Принятый в Саванне – такой надёжный и правильный.

Антония удивилась, но пришла в такой восторг, что не смогла скрыть улыбки:

– О, боже! Ты, безусловно, не хотела сказать…

– Ума не приложу, куда они могли отлучиться. Верно, в библиотеку. Скорее всего обоих не оторвать от книжек. Антония, дорогая, обещай, что не скажешь никому ни слова.

Антония гордо выпрямилась, словно сахарное изваяние.

– Луиза! Разве я не само благоразумие?

Луиза похлопала её по руке:

– Конечно, дорогая. Без сомнения. Бедный капитан Форнье. Сначала его выгнали с великолепной плантации – Форнье не жалели денег! – а теперь ещё это! И невинное дитя на скамье под окном. Возможно ли, – понизила голос Луиза, – что детские глаза видели больше, чем пристало ребёнку?

– Ребёнок – не лучшая дуэнья, – хихикнула Антония и удалилась.

Луиза почувствовала укол совести, наблюдая, как подруга беседует с другими женщинами, но не особенно ощутимый.

Огюстен почувствовал, как на него поглядывают. И услышал пересуды.

Дело не в алкоголе. Солдаты – офицеры Наполеона – привыкли к выпивке! Он окунул бокал прямо в тёмный пунш и протянул его новому закадычному другу, Филиппу. Заметил тот бокал или нет, осталось неясным. Филипп внезапно тяжело сел, откинув голову назад, и захрапел. Неемия отправился за его кучером.

А теперь эта проклятая девчонка дёргает за рукав.

– Масса, я схожу за госпожой, и мы поедем домой.

– Чёрт с ней, – услышал Огюстен свой собственный голос.

– Масса, мы едем домой сейчас.

– Кто здесь хозяин? – сказал он, обращаясь к утратившему способность реагировать Филиппу. – Кто здесь хозяин?

Клара была уже вполне взрослой девочкой, чтобы ложиться спать самостоятельно, но родители пошли вместе с ней наверх.

Взяв мужа под руку, Луиза сказала:

– Как же мы будем скучать по этим незабываемым мгновениям, когда наша девочка вырастет.

Пьер с облегчением накрыл её пальцы ладонью, радуясь, что ссора окончена. Но когда из оранжереи донёсся какой-то шум, хозяева не смогли ничего сделать, чтобы предотвратить скандал.

Станешь драться?