Путешествие с дикими гусями

Но нет – белые лучи поймали табличку «Gribskov center», и через несколько минут мы уже вкатились на парковку. Усатая полицейская потащила меня в административное здание. Я сонно моргал на дежурную по зоопарку, бабищу поперек себя шире, и какого-то хилого очкастого мужичка с глазами печального терьера. Полицейская явно спешила – ей не терпелось домой и в койку, так что процесс очередной передачи меня с рук на руки прошел в темпе вальса. Еще в машине я решил, что и дальше буду играть в молчанку – ведь пока моя стратегия успешно работала. Навряд ли в этом гребаном скове найдется еще один Ник. Разве что переводчик, так я и перед ним смогу изобразить глухонемого.

Поэтому, пока жиробасина мне чего-то вещала, я откровенно зевал и поглядывал на дверь. Наконец ей это надоело, и она сплавила меня Терьеру. Тот снова вывел меня на холод. Мы топали по узким дорожкам, освещенным редкими фонарями и выпадающими из окон желтыми квадратами, пока не подошли к последнему корпусу на территории центра.

«Modtagerhuset» стояло на покоцанной табличке.

– Мотыльхусет, – сообщил Терьер, которого на самом деле звали Андерс, и открыл дверь на пружине. – Дээрхе дускабо.

«Спасибо, блин, за разъяснение!» – подумал я, и тут же окрестил свое новое обиталище «Мотыльком».

Андерс оказался не дурак и первым делом показал мне столовку и кухню. Ужин, конечно, давным-давно закончился, но мужик, видать, привычный к языковым проблемам, просто распахнул передо мной холодильник. Дважды просить ему не пришлось. Я быстренько слепил себе бутерброды слоновьего размера, налил молока и начал хомячить все это дело, не отходя от кассы. Глаза Терьера стали еще печальнее. Он сидел рядом со мной, подперев рукой подбородок, и взгляд у него был, будто он вот-вот погладит меня по спине, как бездомного котенка. При таком раскладе мне, ясно дело, каждый кусок вставал поперек горла. Я поглотал все, практически не жуя.

Андерс показал, как убирать посуду в посудомойку, и повел меня вглубь Мотылька. На этот раз прогулка закончилась в душевой. По пути провожатый извлек из какого-то шкафа стопку чистой одежды и запаянные в пластик полотенце, шампунь, пасту и зубную щетку – все для меня. С этим богатством я заперся в душе и наконец смыл с себя коровье дерьмо, пот и прочую грязь, изведя почти полбутылки жидкого мыла. Влез в новые трусы, джинсы, футболку и кофту с капюшоном – все на пару размеров больше, чем нужно, но зато никаких звездочек и принтов, штаны как штаны, разве что на бедрах болтаются. Жаль, мне еще и обувь не выделили. Распаренные после горячей воды ноги в кеды лезть не желали, и я вышел из душа в носках. Девчачьи джинсы отправились в первую попавшуюся урну – прощай, позорище!

Дожидавшийся в холле, как верный пес, Терьер нагрузил меня подушкой с одеялом и постельным бельем и повел по безликому коридору с одинаковыми дверями – опять! Ну чем не тюряга, разве что тут они деревянные, а не стальные. И из-за некоторых доносились совсем не соответствующие казенному дому звуки: музыка, бормотание телека, громкие мальчишеские голоса и смех.

Андерс коротко постучал в одну из дверей с прикнопленным красноносым оленем из бумаги и распахнул ее. В нашу сторону повернулось три головы – двое парней на вид лет шестнадцати – семнадцати и один чуть помладше застыли с картами в руках. Сидели они на нижних койках двухъярусных кроватей. Колода лежала на поставленном между ними стуле.

– Георг, Тома, – указал Терьер на старших ребят, обшаривавших ту часть меня, которая торчала из-за груды постельных принадлежностей, цепкими изучающими взглядами. – Алексей, – махнул он на стриженого под машинку пацана с острой мордочкой и крупными, как у зайца, зубами. – Хэн тэле руссиск.

Андерс отрекомендовал меня безымянного. Улыбнулся, счастливый, что подыскал мне подходящую компанию, и отвалил. А я волком выть был готов: блин, неужели и в этом гребаном Мотыльке есть русские?!

Свалил на указанную мне верхнюю койку подушку-одеяло. Ладно, в ногах правды нет, тем более, что переезд и помывка из меня последние силы вынули. Пришлось присесть на кровать – ту, где расположился Тома. Бросив карты, Георг тут же оказался рядом со мной. Я и пикнуть не успел, а этот козел уже облапил за плечи, стиснул так, что я снова вспомнил про воспаление легких, и давай чего-то втирать, мешая ломаный датский и... румынский?! Мля, только не это! Опыт моего общения с представителями этой нации был кратковременным, но незабываемым, и я вовсе не стремился его повторить.

Попытался вывернуться, но парень вцепился во влажные еще волосы и задрал мне башку вверх, чтобы я смотрел в его ухмыляющуюся морду.

– Он спрашивает, как тебя зовут... придурок мелкий, – с запинкой на ругательном слове перевел Лешка, отводя виноватые глаза в сторону. Видно, роль переводчика досталась ему не по собственному желанию. – И на самом деле ты глухонемой или прикидываешься?