Путешествие в Англию и Шотландию задом наперед

Наконец после долгих усилий друзья, сильно помятые в толпе, пробились к длинному составу. Почти все купе были уже переполнены. Жак побежал в одну сторону, Жонатан — в другую. Тщетно они заглядывали во все двери, нигде не находя свободных мест. Вагоны были уже набиты до отказа, и поезд вот-вот должен был тронуться. Досаду туристов усиливала невозможность забрать свои чемоданы. И вот в тот самый момент, когда паровоз пронзительно засвистел, Жак приметил два свободных места в вагоне третьего класса. Он бросился туда, не обращая внимания на негодование пассажиров. Жонатан не отставал ни на шаг. Пришлось даже объясниться на языке кулаков, понятном во всех частях света, чтобы пробиться к вожделенной свободной скамье. Но вот состав тронулся, увозя эту огромную толпу в столицу Англии.

Чудовищный, шумный, бесконечный поезд был, увы, туристским. Он возвращал в Лондон толпу английских зевак. Жак с ужасом думал о предстоящей перспективе: провести пятнадцать часов в подобном обществе. Кошмар!

Весь вагон представлял собой один отсек, сорок человек были втиснуты, как сельди в бочку. Деревянные скамьи со спинками, по мягкости сравнимыми с дубом, были испытанием для усталых членов, высокие узкие окна не позволяли воздуху свободно циркулировать согласно требованиям элементарной гигиены. Но эти недостатки были ничто по сравнению со сборищем шумных кокни, достойных сыновей Джона Булля, грузных, беззастенчивых субъектов. Толстые мужчины с огромными животами, какие можно найти только в Англии, с массивными бычьими головами, раскрасневшимися одутловатыми лицами, с претенциозно сардоническим выражением и грубой веселостью, черпаемой в потоках виски и джина; крупные нескладные женщины с угловатыми фигурами, в одеждах, таких же тусклых и бесцветных, как они сами; дети всех возрастов, от грудного до разумного, кричащие, плачущие, ноющие, — таков состав общества туристского поезда в Англии. Здесь были целые семьи, состоящие из ворчливых супругов, молодых мисс с голубыми, наивными, как у кукол, глазами и наследников семейства с признаками явной умственной недостаточности. Все это ело, спало, кричало, нисколько не заботясь о соседях, с апломбом и бесцеремонностью людей, везде чувствующих себя как дома. Это был Ноев ковчег [204]с полным собранием всех разновидностей двуногих, но гора Арарат была еще так далеко!

— Если это и есть лорды хлопка и князья торговли, — заметил Жак, — мне не с чем поздравить Старую Англию. Если выпало несчастье очутиться в такой компании, лучшее, что можно сделать, — это попытаться уснуть. Давай спать.

Глава XXXVII В УГОЛЬНОМ КОРОЛЕВСТВЕ

Трудно уснуть, когда тело не имеет другой точки опоры, кроме жесткой скамьи, и если вздрагиваешь оттого, что твоя голова коснется вызывающего омерзение плеча. Все же Жак сумел, отрешившись от всего окружающего, задремать, пристроив голову на шляпной коробке. Время от времени он просыпался — затекала спина или ноги. Он отталкивал соседа, наваливавшегося всей чудовищной массой, и снова засыпал. Жак ощущал, как состав, не делая ни одной остановки на всем пути следования от Эдинбурга до Лондона, с бешеной скоростью уносит его в ночь. Железная дорога вышла к побережью и пересекла шотландскую границу в городе Берик-он-Туид. Поезд ехал по территории графства Нортумберленд. В Ньюкасле Жонатан, который так и не заснул, в приоткрытое окно смог увидеть краешек этой равнины, выглядящей довольно жутко в темной ночи. Глазам предстало царство каменного угля, пылавшего в буквальном смысле слова. Огненные султаны развевались на высоких заводских трубах. Это — «деревья» Нортумберленда, грязной, черной равнины, образующие в совокупности огромный мрачный «лес», освещающий окрестности темно-красными всполохами. Непрерывный гул исходит от изрытой шахтами земли. В недрах угольных бассейнов непрерывно, днем и ночью, идет подземная работа, и латеральные шахты расходятся во всех направлениях на мили и мили, проникая даже под морское дно и бросая вызов бессильным волнам. Порт Ньюкасл, город угля, способен обеспечить топливом весь мир, используя свои торговые суда водоизмещением двести тонн.

Поезд продолжал свой стремительный бег, и вскоре огненная земля скрылась во мраке. Ночные часы пролетели, так и не утихомирив и не усыпив несносных англичан.

Жак спал. Он уже довольно удобно устроился, когда, проезжая через Йорк, сосед толкнул его в бок:

— Город Йорк.

Жак пришел в неистовый гнев. В бешенстве он осыпал докучливого толстяка самой отборной французской бранью, исчерпав в конце концов весь свой словарный запас. А сосед невозмутимо, с блаженной улыбкой, слушал обрушившуюся на него ругань. Никогда еще Жак так не жалел, что не знает английского. Он даже обратился за помощью к Жонатану, чтобы тот перевел британцу слово в слово сказанное, но музыкант категорически воспротивился. Все происходящее он теперь воспринимал с невозмутимостью истинного философа и беспокоился только о паспорте, закрытом в исчезнувшем чемодане.