Путешествие в Армению

«Не забудь Христа и Партева», — завещал Григор Магистрос своему сыну, ставшему впоследствии главой церкви. Партев — это католикос Саак (V в.), помощник Маштоца. Он был сыном патриарха Нерсеса Великого, потомка святого Григория. Согласно легенде, Нерсеса после пыток, которым подвергли его византийцы, отравил армянский царь. Он был одним из древних иерархов, которые учили не только Евангелию, но и христианским деяниям. Это он перенял от самих отцов церкви в Кесарии и Каппадокии. В Армении он представлял великую линию, начертанную Василием Кесарийским, проповедовавшим гуманное отношение к голодающим и страждущим. Нерсес пытался экономически укрепить монастыри и церкви, хотел создать повсюду богадельни и приюты для бедных. Но в своем непреклонном стремлении к поистине святым целям, готовый превратить всю Армению в монастырь, он вступил в конфликт со светской властью.

Его сын Саак Партев был знатоком греческого языка и литературы и принадлежал к партии эллинофилов. При нем, как мы знаем, Армению поделили между собой византийцы и персы. В Восточной Армении языком церкви был сирийский. Сирийский архиепископ, чья резиденция находилась в Селевкии, при поддержке персидского царя пытался нейтрализовать греческие влияния и стать религиозным вождем всего персидского христианства. К своему титулу он прибавил титул главы армянской, грузинской и албанской церкви. В то время как армянские политические вожди бились с персами, стремившимися истребить армян как народ, католикос считал своим долгом отстаивать независимость церкви, ведь, подчинившись сирийскому архиепископу, она попала бы под начало персидского царя, что подорвало бы дело национальной независимости. Одним из важнейших вопросов была замена в церкви сирийского языка армянским. Но действовать ему приходилось осмотрительно. Непосредственный контакт с Константинополем провалил бы эту ответственную операцию. Армяне пытались установить связь с культурной Грецией в соседней с сирийскими городами Самосате, и тактика их свидетельствует о политической мудрости.

Им удалось в конце концов ввести армянский язык в церкви византийской Армении, вытеснив оттуда греческий.

В те же годы персы сместили с архиепископского престола Саака и посадили вместо него сирийского епископа. Такую ситуацию застал Хоренаци, вернувшись на родину из чужих стран. Вскоре персы отправили в Армению своих магов-жрецов и попытались навязать ей зороастризм. Напомним, что было это накануне битвы при Аварайре.

Но тридцать шесть «солдатиков» уже заняли свои позиции в неприступной крепости.

Это стало весомым вкладом в общенациональное дело, в фундамент самосознания народа, и такое, конечно, не забывается.

Матенадаран

О Матенадаране следовало бы сказать в следующей части, «Хлеб», посвященной современной Армении, ибо это учреждение, словно огромная печь, ежедневно выдает горячий хлеб, пищу духовную, и, по мере того как человек просвещается, цивилизуется, облагораживается, пища эта придает иную ценность хлебу насущному. Но в книге не должна нарушаться последовательность повествования, и поэтому на очереди стоит Матенадаран: тридцать шесть «солдатиков» Маштоца, краткий обзор сражений, которые они дали за тысячу пятьсот лет своей жизни и борьбы.

«Матенадаран» означает «библиотека рукописей». Это Александрийская библиотека Еревана. Свыше шестнадцати тысяч, главным образом армянских, рукописей разного объема и возраста собрано в ее хранилищах — древние души, стекающиеся сюда со всего армянского мира. Если говорить о современном армянском храме, способном объединить под своим куполом армян со всего света, то это здание, несомненно, воплощает такую идею.

Матенадаран стоит на холме в центральной части города. Его видно издалека. В былые времена там построили бы церковь. Мы поднялись метров на 20 вверх по широким ступеням и оказались перед самим Маштоцем. Он восседает в кресле, указывая одной рукой на стену, где изображены тридцать шесть его чад, другая, простертая вперед, приглашает: «Добро пожаловать, бери и ешь». Перед ним стоит коленопреклоненный юноша и смотрит ему в глаза — ученик перед учителем. Позади высечены мудрые слова Соломона о жажде души познать мудрость и наставление понять изречения разума — я их уже приводил.

Учителя изобразили огромным, следуя классической концепции, то есть считая, что большим душевным и умственным масштабам должны соответствовать большие пропорции головы и фигуры. Правда, я заметил, что некоторые романисты придерживаются иной точки зрения.

Так, например, Раффи в своем романе пишет, что Маштоц был тщедушный, маленький, худой, и природа, словно по ошибке, наделила его тело несоразмерно большой головой.