Путешествие в Армению

Когда речь заходит об армянской живописи и ее национальном колорите, прежде всего упоминают Мартироса Сарьяна, умершего в 1972 году в Ереване в очень преклонном возрасте, как многие художники. Он написал массу картин. Бог знает сколько лет звучит это имя и мы видим в музеях, на выставках, в книгах и альбомах его пейзажи и портреты. Сарьяна узнаешь издали, трудно спутать его с каким-нибудь другим художником. Также быстро узнаешь музыканта, чью музыку носишь в душе. Сарьян — лирический и мудрый певец своей родины.

Творчество Сарьяна — прекрасное сочетание настроений эпохи с палитрой мягких и насыщенных красок его родины. Не зная Армении, можно, отдавая ему дань, ограничить его рамками одного из больших европейских течений искусства. Заметно, что он учился у западных и русских мастеров начала нашего века. Оттуда идет его праздничная, радостная стихия, большие, живые, чистые поверхности, без полутонов. Он ими манипулирует, создавая жизнерадостный волшебный тон, хотя сразу понимаешь, что это реалист, который превосходно изображает то, что видит. Нет массы деталей, бросающихся в глаза; детали скрыты где-то, но делают вещи узнаваемыми, хотя художник и не стремится к внешнему сходству. Все находится в движении, но динамизм не акцентируется. Сарьян — необыкновенный художник, умеющий придать формам способность меняться, преображаться.

В его доме в Ереване устроен музей. Там представлены старые работы, подобранные так, что легко проследить весь творческий путь выдающегося мастера, начиная с первых шагов и кончая годом его смерти. Он умер в этом доме за работой. В музее познаешь мировоззрение Сарьяна, его отношение к людям, вещам, природе, философии армянина, восточного художника, для которого Восток с его яркими красками, верблюдами, чадрами, минаретами и пирамидами — не повод для экзотических откровений, а повседневная жизнь, светлый промежуток между бытием и смертью. Такие мысли и настроения придают совсем иной смысл ярким, декоративным элементам, экзотическому характеру его первых картин. Смерть была до нас и будет после нас. Но в нас не смерть, а жизнь. Посмотрите и подивитесь жизни, насладитесь ею. Такова философия его творчества.

С ней связана и живописная техника. Мы видим, какую огромную роль играет свет, солнечные, светлые краски. Это школа работы на свету. Солнце всех времен года и часов дня — предмет пристального изучения, методических упражнений. Сарьян не изобретает ни солнца, ни его красок, они в нем, на них он воспитан. Необыкновенная искренность, непосредственность делают его картины очень убедительными. Там нет эпизодов, рассказов. Все выражается светом, формами, красками — самыми сильными живописными средствами. Пейзажи, цветы, деревья, дома, люди, животные…

Сарьян — большой мастер философского портрета. Он писал конкретные лица, выражая высокие философские мысли, связанные не с данным лицом, а с его натурой и судьбой. Для этого он прибегал ко многим приемам, изображая разные предметы, фрагменты пейзажа, истории где-то рядом с портретируемым, выше или позади него. Обычно это гора, поле, маска — символ вечности в контрасте с индивидуальным непостоянством, напоминание о бессмертии. Маску он использовал в автопортретах и замечательном портрете поэта Чаренца, одном из лучших в советской живописи. Маска и очень красивое женское лицо на картине «Персиянка», созданной в 1910 году.

Помимо технических и живописных достоинств, в полотнах Сарьяна есть особая прелесть: от нежных, поэтических красок и простых, как молниеносный взгляд на прекрасный мир, мыслей веет патриотизмом. С первых шагов творчества, создавая картины, Сарьян как бы говорил мысленно: «Есть на свете страна, Армения, всеми забытая. Это замечательная страна. Посмотрите на нее, полюбуйтесь, включите ее в свой мир, в свою музыку…» Его произведения проникнуты патриотической страстью. И даже тогда, когда не было и пяди свободной армянской земли, художник на многочисленных полотнах воссоздавал свою свободную родину. Эта глубокая мысль пронизывает все его творчество, расширяет границы его искусства. Это — его национальный подвиг.

В то время когда Сарьян получил признание, армянская живопись уже имела свою историю. Процветала традиционная живопись, и много хороших мастеров, представлявших ее, работали главным образом в Тбилиси; их произведения собраны в Ереванской национальной картинной галерее.

Современники Сарьяна и художники немного моложе него составляют другую плеяду: это Ерванд Кочар, о котором я уже говорил, прекрасный бытописатель Иосиф Каралян, Григорян, принявший имя Джотто, замечательный певец человеческого лица, а также Александр Бажбеук-Меликян, своеобразно соединивший реалистическое и романтическое начала, и другие. Сюда следует отнести и ряд армянских художников, живших за пределами Армении, например графика Эдгара Шаина, скульптора Гюрджяна (Париж); оба они прекрасные мастера, широко представленные в Ереванской картинной галерее.