Путешествие в будущее и обратно

После этого я уже пошел к куратору и рассказал ему о покушении на самоубийство погодинского сына, но, естественно, умолчал о том, что ранее видел его с пистолетом. Однако на следующем свидании куратор вдруг сообщил мне, что сын Погодина дал в больнице показания, что он демонстрировал мне пистолет! Я с упавшим в пятки сердцем ответил, что он, Олег Погодин, ошибается, наверное, запамятовал... Меня отпустили, выказав, однако, сомнение в правдивости моих слов и уведомив меня, что дело будет дальше расследоваться.

— Знай мы об этом пистолете заранее, можно было бы не допустить попытки самоубийства! — попенял мне гуманист-куратор.

Потом в доме стало известно, что купил Олег пистолет у знакомого уже читателю Славы Бобунова. Бобунов-отец сказал мне, что многосильный Погодин (Сталин благоволил к нему!) «вытаскивает» своего сына (от ответственности за владение оружием), «но он вытащит и моего Славку, иначе я ему устрою такую «козу», что он не обрадуется. У меня есть, что сообщить о его сыночке!» — горячился Бобунов старший. И Погодин таки «вытащил» обоих! Возможно, и меня ненароком спас. Не наказывать же меня, если два главных фигуранта избежали наказания.

В порядке отступления мне хотелось бы сказать еще несколько слов об этих двух персонажах моего рассказа — Вячеславе Бобунове и Николае Погодине, чтобы читателю яснее была картина нравов и типов того времени.

Слава Бобунов, или Бобун, как его звали все в округе, до эпизода с продажей пистолета Олегу Погодину два раза еще во время войны появлялся в Москве, в лаврушинском доме писателей. Первый раз он приехал с «фронта» в качестве генеральского адъютанта — разжиревший, самодовольный, наглый, рассказывал напропалую о своих амурных похождениях. Второй раз, уже в самом конце войны, он появился вдруг облезший, худой, злой. Оказывается, подцепил сифилис в Польше и проходил лечение на каком-то острове в Балтийском море (забыл название), на который по распоряжению Сталина свозились все жертвы любовных приключений «армии освободительницы».

Сифилисом Бобуна наградила в Польше красавица полька, как он объяснял. Поняв, что влип, он подговорил-подпоил нескольких солдат из охраны генерала, и они пошли на квартиру к польке, чтобы пристрелить ее! Но она, «стерва», куда-то уже смылась, и Бобун остался неотомщенным. Пистолет он продавал Олегу Погодину, уже будучи демобилизованным.

Примечательным типом был и Николай Погодин, любимый драматург Сталина, автор «Кремлевских курантов». Он не уступал в «проходимости» Бобунову-старшему. Сегодня из него мог бы выйти хороший олигарх! Дача Погоина в Переделкино была настоящим помещичьим хозяйством. Мычали коровы в хлеву, стаями бегали по участку поросята. Погодин умудрялся доставать такие вещи, которых тогда ни у кого в Москве не было. У Погодина, например, первого в Москве появился заграничный американский телевизор, холодильник, радиокомбайн. Помню, как однажды он, помогая своему сыну сменить в комбайне перегоревшую лампочку, внушал нам, что «лампочку, как и бабу, надо брать за цоколь!». При этом он был, похоже, постоянно в подпитии — всегда слегка пошатывался. «Папа пишет!» — усмехаясь, показывал Олег на батарею пустых бутылок, выставленных за дверь отцовского кабинета. По внешности Н. Погодин походил на купца первой гильдии, был крупным мужчиной и ходил зимой в меховой шубе с пышным воротником.

При всем при том Николай Погодин состоял в таких доверительных отношениях с чекистским ведомством, что ухитрился еще во время войны купить машину прямо из рук тогдашнего американского посла Буллита! Это был огромный «бьюик», таких больших машин в Москве еще не видели. Говорят, что когда Погодин ездил на этом «бьюике» по Москве и его шофер нажимал на знаменитый клаксон «бьюика», издававший какой-то немыслимый королевский рев, милиционеры с испугу брали под козырек и пропускали машину, не считаясь с правилами. Напомню, что нормальных людей, даже именитых, тогда за несанкционированную связь с иностранцами прямым ходом отправляли в лагеря.

От Олега я также узнал, что отец его содержал на регулярной оплате какого-то военного летчика, командира самолета, который привозил Погодину всякие диковинные товары с оккупированных территорий. Один раз он брал Олега на своем самолете в Румынию!

Но самый высокий пилотаж Погодин продемонстрировал в начале антикосмополитической кампании. Кампания эта началась в 47-м году большой статьей Александра Фадеева (он тогда возглавлял Союз писателей) в «Литературной газете». Статья была, разумеется, заказная, но Фадеев, стремясь, видимо, сохранить лицо честного человека, в качестве главного «космополита» выставил Николая Погодина, цитируя его ругательские высказывания о советских драматургах (его, Погодина, конкурентах!).