Путешествие в будущее и обратно

Прежде всего отмечу, что думая о причинах бедственного положения людей в стране и о том, как его можно преодолеть, я делал это исключительно для собственного разумения. У меня и мысли не было, что я когда-нибудь буду публиковать результаты этих раздумий. Поэтому я был совершенно свободен в своих размышлениях, не оглядывался на авторитеты, на существующие теории и т. п. И не стремился к тому, чтобы обязательно быть оригинальным, привлекать внимание. Эта забота часто очень далеко уводит от истины.

Кроме того, я, слава Богу, не был привержен марксизму и был свободен от его догм и схем, мешающих видеть реальность и свободно осмысливать ее.

Благодаря всему этому я пришел к пониманию, что главное в оценке социально-экономических преобразований — это их соответствие психологической природе человека, ее фундаментальным потребностями. Иначе говоря, преобразования, чтобы быть эффективными, должны способствовать лучшему удовлетворению человеческих потребностей. В социальной сфере одной из таких фундаментальных потребностей я считал стремление к самоутверждению. Возможность удовлетворения такой потребности и дает конкуренция.

Андрей Платонов гениально определяет любой нетворческий труд как повторительный! Таким является и бухгалтерский труд, и труд землекопа. И для такого труда как воздух необходима экономическая конкуренция и экономическая заинтересованность: зависимость заработка от качества и количества продукции или услуг.

Для творческого труда необходима конкуренция интеллектуальная. Экономическая конкуренция тут скорее вредна. Но об этом мы будем подробнее говорить дальше.

Меня поражало непонимание человеческой психологии марксистами. Как мог Ленин, гениальный человек, говорить о социализме как о «единой конторе и единой фабрике с равной оплатой за равный труд»? Да еще говорить о контроле за соблюдением такой равной оплаты с помощью «вооруженных рабочих, которые шутить не любят»? Такой строй исключал конкуренцию. Потом, к концу жизни, Ленин пришел к другому мнению: «кооперативы — это, наверное, большая часть социализма, а, может быть, и весь социализм!» — но это уже вопреки марксизму.

Для создания экономической конкуренции я прежде всего пытался думать о возможности восстановления в Советском Союзе капитализма. Хотя понимал, что при капитализме конкуренция и заинтересованность касаются главным образом хозяев и менеджеров, а они уж заставляют добросовестнее и напряженнее трудиться своих наемных работников, что все-таки лучше, чем когда никто не заинтересован в добросовестной работе. (О том, что надвигается эпоха господства анонимного капитала и транснациональных сверхмонополий, когда у предприятий не остается конкретных хозяев, я, находясь в СССР, знать, естественно, не мог.)

Но вскоре я понял, что восстановление капитализма в России — дело нереальное. У кого найдутся средства для приобретения в собственность большого числа дорогостоящих крупных предприятий, значительную часть которых к тому же надо будет перестраивать на мирные рельсы? И откуда возьмутся опыт и навыки работы в условиях капитализма? Ведь капитализм в России существовал в течение очень короткого срока, и прошло с тех пор очень много времени, целая эпоха.

У нас, правда, многие считают, что наоборот, социализм существовал в стране очень небольшое время, «каких-то» лет 70. Но я придерживаюсь мнения, что время человеческое измеряется не столько календарными годами, сколько насыщенностью событиями и переменами, и потому считаю, что 70 советских лет по влиянию на психологию людей были очень долгим временем, соизмеримым с несколькими предыдущими «сонными» веками. Вспомним, к примеру, какими долгими были годы горбачевской перестройки или войны. Время в такие периоды как бы уплотняется и бежит скорее для вовлеченных в события людей. Условно говоря, за год, насыщенный событиями, проходит десяток «обычных» лет. Потом эту концепцию я встретил у Томаса Манна в его «Волшебной горе».

Я не видел возможности восстановления капитализма в Советском Союзе, так как представить себе не мог, что в случае падения или развала тоталитарного социализма у власти останется большинство чиновников КПСС и их интеллектуальных помощников, которые просто заберут себе в собственность наиболее лакомые объекты народного хозяйства, «переквалифицируются» в капиталистов. Я не мог себе представить, что общество, народ позволит этим тупым, жестоким, лживым людям, доведшим страну и народ до бедственного положения, «строить новое светлое будущее», не предполагал, что общество может оказаться до такой степени неумным и пассивным, не представлял, как глубоко изуродовал людей сталинский режим своим террором и изуверской лживостью, сделав его не способным к самозащите.

Позднее, оказавшись среди диссидентов, я был поражен, увидев, что даже они в большинстве своем не понимают по-настоящему, что представляют собой советские чиновники и их интеллектуальная обслуга, не понимают, что их и близко нельзя подпускать к власти.