Путешествие в Эдем

СЕРЬГА (в истерике) Джо! Гоша! Твою мать, Гоша, это что — всё… на самом деле? Черт, я что же — их всех убил?! Гоша?! И они меня могли? И я бы не смог просто перезагрузиться? И ты настоящий? Это тебя — в самом деле так?.. Но, я же не умею лечить!..

Он начинает рыдать совершенно по-детски, затравленно оглядываясь по сторонам. Слышится отдалённый смех. Серьга умолкает, испуганно вглядываясь в полумрак.

Из дверей больницы появляется «наширявшаяся» компания. Один из наркоманов, споткнувшись, загремел вниз по лестнице. Другие — дружно и заразительно хохочут. Дверь опять распахивается, и из неё вываливается парочка поющих бомжей: «…теперь я — Чебурашка, и каждая дворняжка — мне при встрече — лапу подаёт!..»

Серьга, утерев слёзы рукавом, садится на водительское место. Некоторое время сидит неподвижно, собираясь с мыслями. Включает зажигание, трогается.

Автомобиль разворачивается и выезжает на проезжую часть. Свернув вправо, автомобиль набирает скорость. Световые лучи его фар быстро удаляются.

* * *

ВХОД В УБЕЖИЩЕ МЧС. Здесь суета: прибывают и отъезжают различные, в основном пассажирские, транспортные средства. Вновь прибывший транспорт встречают медики и военные, сопровождают людей внутрь.

Ева и Тася, с группой других пассажиров микроавтобуса, выходит на площадку перед входом. Их встречают два бойца и санитарка, ведут к дверям. На ходу задают какие-то вопросы, санитарка что-то записывает в блокноте.

На ходу Усаму «выдёргивают» из группы трое военных; ставят у стенки, начинают обыскивать… Гулю, в наручниках, с заломленными руками, выводят отдельно и передают в руки подоспевших спецназовцев. Его, с Усамой и добровольно присоединившимся Биллом, омоновцы уводят куда-то отдельно от основной группы пассажиров. Остальная группа движется дальше. Ева на ходу постоянно оглядывается на своих странных спутников, конвоируемых бойцами.

В убежище почти светло (работает аварийное автономное электроснабжение); много суетящихся людей в камуфляжной форме и белых халатах; много раненных; бьющихся в истерике или находящихся в шоковом полуобморочном состоянии. Тяжело раненых санитары грузят на медицинские койки и увозят по коридору на хирургические операции; с легко ранеными управляются медсёстры.

Медсестра указывает на свободные скамейки. Ева и Тася молча садятся.

Ева и Тася сидят, прижавшись друг к другу, на скамейке и наблюдают за происходящим широко открытыми глазами. Ева гладит дочь по волосам.

* * *

У АЭРОВОКЗАЛА. Толчея у входа в аэровокзал: большинство людей рвётся из помещения наружу, другая часть с не меньшим упорством стремится попасть внутрь. Крики толпы заглушают гул моторов. Везде работает только аварийное освещение, но света довольно много — в основном от освещённого красными всполохами неба, от автомобильных фар и прожекторов.

Мы видим, как в небе на разной высоте кружатся потерявшие ориентацию пассажирские самолёты…

Человек 30 (очевидно, в ожидании одного рейса) стоят, не шелохнувшись и задрав головы вверх, у края площадки…

Чуть поодаль группы мужчина напряжённо склонился над мобильным аппаратом, и пытается что-нибудь поймать в эфире… Сквозь треск, вой и шипение радиопомех вдруг прорывается простая и трогательная мелодия… Это известная грустная мелодия Вангелиса Папатанассиу.

В небе всполохи… Несколько самолётов пересекают пространство над аэропортом в разных направлениях… Один из самолётов, словно зависнув, неожиданно меняет траекторию и задевает крылом самолёт, летящий ему навстречу… Короткие вспышки в небе… Грохот взрывов. Медленно опадающие вниз горящие обломки…

Огненные блики играют на их лицах и отражаются в напряжённо распахнутых глазах. Мужчина с радиоприёмником, не мигая, смотрит в том же направлении.

Словно осенние листья, кружась на переднем плане, с небес начинают сыпаться бумажные деньги — всё гуще и гуще…

Где-то женщины кричат, плачут дети. Раздаются хлопки пистолетных выстрелов… Откуда-то снизу доносится автоматная очередь.

* * *

У старенького московского дворика слышится шум подъезжающего автомобиля. Светом фар освещаются своды арки, а затем и пространство дворика. Кабриолет въезжает; останавливается, не гася фар. Выскочив из машины, Серьга подходит к обшарпанной двери, ведущей в полуподвал. Открывает дверь. Апдейт следует за Серьгой. Серьга возвращается к машине, со стоном взваливает на себя Джо и идёт к открытой двери.

Исчезает там со своей ношей и Апдейтом. Где-то совсем недалеко раздаётся мощный взрыв. Верхняя часть стены дома и крыша ярко освещаются вспышкой и огненными бликами.

Мёртвый, без единого «живого» огонька, город освещён заревом множества пожаров. Ветер носит над городом тучи пыли, ворохи мусора, бумаг и денежных купюр. В небе кружат самолёты. За границами локальных пожаров, по которым угадываются очертания города, — чернота…

Где-то далеко-далеко мерцают очаги других пожарищ: очевидно, это какие-то другие населённые пункты…

* * *