Путешествие в Египет

Христиане подошли к этому импровизированному дворцу в четверг, перед праздником вознесения; короля тотчас же провели к султану. Это был красивый юноша двадцати четырех - двадцати пяти лет из рода Эйюбидов, курд по происхождению и последний отпрыск потомков Салах ад-Дина, воспитанный, как мы уже говорили, вдали от отца, который, силой отняв трон у брата, опасался, что сам подвергнется такой же участи. Юный принц, выросший в изгнании на берегах Евфрата, перенял у местных жителей леность и беззаботность, унаследованные ими от своих предков - ассирийцев. Как мы уже могли убедиться по его отношению к королю, султану не было чуждо душевное благородство, но проявлялось оно редко и непредсказуемо и напоминало вспышки молнии. Первое, что он сделал, приехав в Каир, потребовал у Шагер эд-Дур, вдовы султана, сокровища своего отца, которые тотчас раздал фаворитам: этот его поступок вдвойне противоречил государственным интересам, ибо юный султан не только разорял страну ради обогащения никчемных людей, но п восстанавливал против себя тех, кто спас Египет в Майсуре. Последних - бахритских мамлюков - насчитывалось в то время восемьсот человек, предводительствовал ими Бейбарс, как уже говорилось, провозглашенный эмиром вместо Фахр эд- Дина прямо на поле боя. Это воинство, сохранившееся и по сей день, перевидало многих султанов, сменявших друг друга в Египте; основано оно было Неджм эд-Дином, отцом Турах-шаха. Однажды, во время осады Наблуса, его предали трусливо бежавшие войска, и на помощь ему пришли невольники-турки, купленные у сирийских торговцев. В благодарность за отвагу и преданность, на которые Неджм эд-Дин никак не рассчитывал со стороны невольников, он осыпал их милостями п доверил охрану недавно построенного дворца на острове Рода. Этих людей и следовало опасаться Туран-шаху; самые мудрые советники нового короля внушали ему, что с мамлюками нужно держаться осторожно, но, не имея никакого жизненного опыта и плохо зная людей, юный султан, словно по мановению волшебной палочки перенесенный из изгнания на трон, а затем прибывший в Египет, где на его глазах пало самое доблестное христианское войско, только посмеивался над этими советами, которые получал чаще всего в разгар очередной оргии. Тогда он выхватывал меч, срезал и подбрасывал в воздух верхушки горящих в зале свечей и говорил: "Так я расправлюсь с бахритскими рабами".

Вот такой человек царствовал тогда в Египте и распоряжался судьбами короля Людовика и первых принцев п баронов Франции. Однако, будучи хозяином своего слова и достойным сыном пророка, он возобновил переговоры со своим венценосным пленником, и было условлено, что в ближайшую же субботу, то есть через день, король вернется в Дамьетту. Закончив переговоры, Туран-шах пригласил Людовика на торжественный обед, который давал в честь мамлюков, но король, сочтя, что его приглашают отнюдь не для того, чтобы оказать ему честь, а чтобы выставить на потеху победителям, отказался, несмотря па уговоры Тураи-шаха, п вернулся к себе на галеру, неся своим рыцарям радостную весть: все условия окончательно приняты, сроки оговорены, и в субботу они будут свободны. Это вызвало бурное ликование среди пленных, они не смели поверить в свое близкое освобождение, так долго находясь под угрозой смерти или вечного заточения.

Никогда доселе Туран-шах не был так горд и счастлив: оп стал полноправным владыкой египетского государства - одного из самых древних, самых прекрасных п самых богатых на земле; его доблестное войско повергло победоносную армию, перед которой трепетали все страны. Теперь к сокровищам отца, отданным ему вдовой султана, он добавит еще четыреста тысяч золотых экю - выкуп короля. Все происходившее походило на волшебство, па дивную сказку из "Тысячи и одной ночи", достойную занять место среди самых чудесных и блистательных арабских сказок.

Но вихрь разрушил эту Вавилонскую башню, и, падая, она погребла под своими обломками Туран- шаха. Во время обеда султан не обратил внимания па приглушенные разговоры мамлюков, на быстрые взгляды, которыми украдкой обменивались приглашенные. Когда настало время покидать пиршественную залу, он поднялся, слегка пошатываясь, и попросил Бейбарса принести саблю, оставленную при входе; видя, что эмир не подчиняется, он властно повторил свой приказ. В ответ Бейбарс выхватил саблю из ножен и ударил султана по протянутой руке. Раненый султан поднял окровавленную руку и, обернувшись к другим эмирам, крикнул:

- Ко мне! Разве вы не видите, меня хотят убить?!

Но те, в свою очередь, выхватили сабли и воскликнули:

- Мы не станем подчиняться тебе, и пусть лучше умрешь ты, презренный трус, чем мы, бесстрашные воины.