Путешествие в Египет

Урон, нанесенный моему гардеробу, плюс невозможность выйти из квартала франков, где, кстати, и нет особых достопримечательностей, не подвергаясь оскорблениям, вынудили меня задержаться в отеле. Я воспользовался этим карантином, чтобы набросать на бумаге некоторые свои соображения относительно местной архитектуры - результат прежних штудий, проделанных мною совместно с господином Тейлором на Севере, и новых, начатых нами на Востоке.

На первый взгляд арабская архитектура производит яркое и необычное впечатление, поэтому она, как и многие местные растения, воспринимается как нечто исключительное и не имеющее себе подобных нигде за пределами этой земли. Однако, как бы таинственно эта неблагодарная дева ни укрывалась под своими золотыми куполами, украсив голову венцом из священных стихов, начертанных на незнакомом языке, который сжимает ей лоб, подобно испещренным иероглифами табличкам египетской мумии, как бы ни рядилась она в свою накидку из многоцветного мрамора, стоит только археологу свыкнуться с ослепительной роскошью ее убранства и перейти от мелких деталей к общим заключениям, стоит только снять верхний слой и пристально взглянуть на нее, как мускулы и внутренние органы тотчас выдают ее античное происхождение, тот общий источник, где и Север и Восток, и христианство и магометанство искали то, чего так недоставало каждому, иначе говоря, руку, начертавшую планы мечетей Каира и базилик Венеции.

Вот в нескольких словах изложение истории арабской архитектуры. Появившись на свет одновременно с архитектурой древней индийской цивилизации, она тем не менее, прежде чем строить дворцы, начала рыть пещеры; прежде чем сооружать ажурные соборы, возводила монолитные храмы. И только гораздо позднее то, что было сокрыто от глаз, понемногу вышло на поверхность, и тогда миру явилось искусство великих эпох и великих наций.

Пересекла ли индийская архитектура Красное море и достигла ли Эфиопии? Нам это неизвестно. Была египтянка ее сестрой или всего лишь дочерью? Нам это тоже неведомо. Мы знаем только то, что она отправилась в путь из Мероэ, величавая и могущественная, создала Филе, Элефантину, Фивы и Дендеру и остановилась, наблюдая, как чужеземцы, пришедшие ей навстречу из низовий Нила, поднимают стены Мемфиса. Это уже началась вторая эпоха - эпоха прогресса, которая предшествовала эпохе искусств; это было время, когда и по сей день неизвестными средствами на монолитные стержни насаживали гигантские каменные громады; когда архитрав из цельного каменного блока, поставленный на капители, образовывал квадратный плоский и массивный свод, и, наконец, когда все памятники, независимо от их назначения, казалось, были сооружены великанами, ибо в слове "величие" заключено содержание той эпохи; оно начертано от Вавилона до Palanque и от Элефантины до стен Спарты, но не на камнях, на глыбах.

На смену Египту приходит Греция - изящная, кокетливая дочь молчаливой, закутанной в покрывало матери; на смену служению идеалам приходит искусство, на смену величию - красота. Появляются неведомые доселе слова - чистота, пропорции, элегантность; Афины, Коринф, Александрия рассеяли веселую семью нимф среди колонн четырех ордеров; сооружение остается незыблемым, лишь орнаментация достигает своего совершенства.

Затем приходит трудолюбивый Рим со своими землепашцами и солдатами; гранит, порфир и мрамор, на которые не скупились предшественники, становятся для него редкостью, в распоряжении Рима остается лишь травертин. Теперь дорогостоящие материалы заменяют дешевыми, но на помощь бедности спешит наука. Она создает полукруглый свод - отныне отличительная черта римского зодчества, его можно увидеть всюду: в храмах, акведуках и триумфальных арках; только в отдаленных уголках и на границе империи в него проникают отголоски зодчества соседних стран. В Петре, как и в Индии, он вторгается в монолитность дворцов; в Персеполе тосканские и коринфские капители замени- ли слонов Дария и коней Ксеркса. Внезапно это вавилонское столпотворение прекращается; Восток оттесняет Север к Западу, и оба они движутся по Старому Свету, обвивая его, как змеи, захлестывая, как воды, пожирая, как пламя. Рим, владыка мира, торопливо готовит священный ковчег, который причаливает к берегам Византии с семенами всех искусств на борту, как некогда Ной приплыл к горе Арарат с представителями всех наций.

Однако не только один мир сменил другой, небом была изречена новая мысль, и вспыхнул доселе неведомый символ; возникла необходимость в святилище, дабы запечатлеть эту мысль, и в постаменте, дабы водрузить на него этот символ; варвары обратили взор к Византии и узрели крест на куполе святой Софии; идея христианства нашла свое воплощение.

Но там, где вера, там и искусство, там и просвещение; именно там христианин находит своих живописцев, а араб - своих градостроителей, ибо араб так же невежествен, ревностен и дик, как и христианин.