Путешествие в Египет

Сарацины разбили лагерь на равнине, откуда до христиан было рукой подать. И хотя бой прекратился, из одного лагеря в другой то и дело летели стрелы, раня и даже изредка убивая воинов обеих армий; тогда шесть сарацинских вождей, посовещавшись, пришли к решению соорудить нечто вроде заграждения из огромных камней, чтобы защититься от стрел крестоносцев. Жуанвиль п его рыцари, увидев эту оборонительную стену, решили ночью разрушить ее. И хотя ждать осталось недолго, для священника Жана де Вэзи время тянулось бесконечно; закончив исповедовать рыцарей, он надел шлем, взял меч и пошел прямо к стене, по так, чтобы сарацины не сразу заметили его; шестеро турок не обратили внимания на одинокого человека, шедшего к ним, и продолжали возводить стену; оказавшись рядом с ними, священник выхватил меч, бросился па работавших и начал наносить им удары, прежде чем те смогли опомниться. Двое упали, один убитый, другой раненный, а остальные обратились в бегство. Священник преследовал их какое-то время, но, видя, что на подмогу сарацинам движется подкрепление, повернул к христианам; на него уже мчалось добрых сорок турецких всадников, что есть мочи пришпоривая коней. Такое же число рыцарей и ратников вскочило в седло, чтобы прийти ему на выручку, но им не пришлось вступить в бой, увидев их, сарацины повернули коней; однако рыцари устремились за ними; не в силах догнать их, один из рыцарей метнул на скаку кинжал, и оружие, брошенное наугад, вонзилось в бок одного из сарацин, тот умчался, унося его в своем теле, но вскоре упал с лошади мертвый или смертельно раненный, потому что так и не поднялся.

За исключением этой стычки, день прошел довольно спокойно; сарацины готовились к приему в Мансуре юного султана Туран-шаха, который прибыл туда в день сражения; он проехал через Каир, где вдова султана Шагер эд-Дур передала ему бразды правления, и тотчас же в сопровождении отборных войск двинулся в путь к театру военных действий. Два голубя, несшие в столицу вести: один - о нападении французов, другой - об их поражении, пролетели над головой султана, но он об этом не ведал и вечером прибыл в расположение войск, как раз в тот момент, когда сарацины провозглашали вместо Фахр ад-Дина нового полководца Бейбарса, прозванного Бундукдаром, ибо он возглавлял отряды лучников. Новый султан одобрил выбор и, уверенный, как и остальные, что король Франции пал, велел выставить напоказ королевские доспехи, дабы поднять боевой дух своих воинов.

Его расчет оправдался: увидев доспехи, все, как один, издали боевой клич и стали рваться в бой, по Бейбарс, намереваясь дать всем день отдыха, назначил сражение на пятницу. Тем же вечером лазутчики предупредили короля, что назавтра готовится наступление. Людовик тотчас же собрал рыцарей и, стоя на холме, где возвышался над лагерем его шатер, простер руку, требуя тишины, обратился к ним:

- Мои верноподданные, отважно разделяющие со мною труды и опасности, знайте, завтра на нас нападет все войско врагов господних. Как поступить нам? Если мы отойдем, паши недруги возрадуются, станут торжествовать, на все лады восхваляя свою победу; наша слабость придаст им силы, и, более проворные, чем мы, они будут беспощадно преследовать нас, пока, к позору христиан, не уничтожат всех нас до единого, тогда прощай наша слава! Бесчестье Франции! Призовем же господа на помощь, должно быть, мы сильно прогневили его своими прегрешениями. Устремимся же, исполненные веры, на врагов, обагренных кровью наших братьев, и свершим благородную месть, дабы никто не посмел утверждать, что мы кротко сносим оскорбления, наносимые Иисусу Христу.

При этих словах короля, пишет Матьё Пари, все, как один, взялись за оружие. Armati sunt et animati quasi vir unus, universi29. Тогда король, узрев доброе предзнаменование В этом едином порыве, созвал всех военачальников и приказал вооружить и готовить к бою ратников, а также велел всем спать неподалеку от лагерных ворот, но не в палатках и шатрах, дабы не быть застигнутыми врасплох. Благодаря этим предосторожностям ночь прошла спокойно, и крестоносцы смогли немного отдохнуть. На рассвете король расставил свои войска.

Нашим читателям уже известна дислокация христианского войска: тылом к каналу Ашмун, который течет из Нила и впадает в озеро Мензале; справа - Мансура, навевавшая страшные воспоминания; слева и на западной оконечности равнины Дакелиш - развалины Мендес, лицом к обширной равнине, протянувшейся до самого Каира.

Людовик выстроил свою армию в одну линию; первый отряд, возглавляемый графом Анжуйским, стоял ближе всех к Майсуре; он был составлен из рыцарей, лишившихся коней, и теперь брат короля, как и многие воины, стал пехотинцем.

Предводителями второго отряда были мессир Ги д'Ибелен и его брат мессир Бодуэн, они командовали крестоносцами Кипра и Палестины, и поскольку не смогли вовремя преодолеть канал и не участвовали в последнем сражении, то чувствовали себя бодрыми и полными сил, их лошади и оружие тоже были целы.