Оказалось, всю дорогу они проехали нормально. Но у самого универсама на узкой асфальтовой дорожке повстречали какую-то пожилую женщину. Разойтись с ней на дорожке они не смогли. Ковров попытался повернуть руль, но ему помешали коленки Баранова, сидевшего на раме. В итоге произошло столкновение. Пожилая женщина истошно заорала. Орала она о том, что ей распороли ногу. Пожилые женщины всегда преувеличивают. «Да, – сказал Ковров, – на ноге была ранка, но маленькая. И кровь из неё не текла». Ковров и Баранов попытались извиниться перед женщиной и улизнуть. Не тут-то было. Женщина вцепилась в мой велосипед мёртвой хваткой и воплями принялась звать милиционера. Ковров и Баранов жутко перепугались. На их удачу, все окрестные милиционеры знали эту скандальную женщину. И никто из них на её вопли не пришёл. Женщина, не дождавшись милиции, стала громко плакать и сетовать на свою несчастную жизнь. Наконец она убралась, сильно прихрамывая и громко охая при ходьбе. Мой новый велосипед пострадал гораздо больше той гражданки. Смешно то, что хлеб Баранов с Ковровым всё-таки купили. Они уже после столкновения доехали-таки до универсама и приобрели буханку чёрного (я просил белый).
Я видел, что им стыдно. Вид у них был расстроенный. Я посмотрел на друзей, и мне стало их жалко. А потом мне стало смешно. Жалко и смешно одновременно. Странная комбинация.
Возле дома Ковров, Баранов и я пожали друг другу руки.
– Пока, – сказал Баранов и направился к себе во второй подъезд.
– Пока, – сказали мы с Ковровым и пошли в свой четвёртый подъезд.
Прощаясь с Ковровым у себя на восьмом этаже, я сказал:
– Завтра, если соберёшься куда-нибудь, позвони мне.
– Позвоню, – ответил Ковров. – Куда я денусь?
И он стал подниматься вверх по лестнице.
А я пошёл к себе.