Путешествие в каменный век, Среди племен Новой Гвинеи

Перед отъездом я собрал немало свидетельств об охотниках за головами в этих краях, поэтому понимал, что Беркли не шутит. В 1957 году, когда теперешний индонезийский Ириан-Джая был голландской колонией, одно из племен Берега Казуарин напало на людей из другого племени. Те плыли в лодках и были смыты в море огромной волной. Несчастным удалось вплавь добраться до берега, но им предстояло несколько суток идти по вражеской территории, чтобы попасть домой. Их быстро обнаружили и всех перебили. Многих съели, а в качестве трофеев охотники за головами унесли 78 голов. Голландский чиновник направился в деревню, где жило воинственное племя, и приказал возвратить головы жертв. Воины доставили на борт судна огромный мешок и бросили его к ногам голландца. Из мешка, точно кокосовые орехи, выкатилось тридцать отрубленных голов. Чиновник пригрозил сжечь их мужской дом, если они не принесут остальные головы. И когда те отказались, он приказал обстрелять мужской дом зажигательными снарядами. Но он не загорелея. Тогда на берег была высажена вооруженная группа, которая сумела поджечь этот дом. Только таким путем ему удалось получить остальные головы. Именно здесь, чуть севернее, на территории асматов, исчез Майкл Кларк Рокфеллер. Но об этом я расскажу позднее.

Вечером я сижу на палубе и смотрю на берег. Идет дождь, неторопливый поток из глубины незнакомого острова выносит мангровые корни. Запах моря смешивается со зловонием от гниющих растений, которое тянется с суши. Внезапно из тумана возникают фигуры. Словно темные статуи, стоят они в длинном выдолбленном стволе дерева и едва заметны. Впрочем, быть может, они и не гребут, а предоставляют течению заботиться о лодке. В молчании, почти не двигаясь, они неумолимо приближаются к судну, словно призраки из глубины каменного века, из той жизни, о которой вместе со смертью уходят воспоминания, к стране, где непрерывно идет дождь и реки несут свои воды в море, а солнце встает после кромешной ночной тьмы, чтобы осветить листву, ярко зеленеющую в теплоте тропического утра. "Вчера" здесь никогда не существовало, "завтра" никогда не наступит. Есть только "сегодня".

* * *

Это моя первая встреча с жителями Берега Казуарин, и я пребываю в нерешительности, не зная, как быть. В лодке, насколько я успел заметить, девять человек, в руках у каждого помимо весла лук и связка стрел. На палубе, кроме меня, никого нет: команда играет в кости в каюте на носу шхуны, Кенаи в трюме помогает Беркли кормить змей. Возможно, люди в лодке меня и не заметили, а может, они думают, что на судне вообще никого нет, и потому так осторожно приближаются, чтобы захватить его, стащить все, что найдут на борту, и скрыться так же незаметно, как появились. В голове у меня мелькает множество всяких "возможно". Но в конце концов я решаюсь подняться и посмотреть, что произойдет.

Ничего, однако, не происходит. Пирога вплотную приблизилась к шхуне, поручни которой так нависли над водой, что мне видны головы и плечи гребцов. Стоит сделать два-три шага вперед, и я смогу дотронуться до них. Чтобы окончательно убедиться в реальности происходящего, а не отнести все это на счет рома, которым меня угостил Беркли, бросаю в темноту по-английски:

- Что вам здесь нужно?

Но люди в лодке, видимо, по-прежнему меня не замечают, так как взоры их устремлены в небо.

Только теперь до моего слуха доносится какой-то странный щелкающий звук. Он становится все громче и поначалу напоминает стук копыт скачущей вдалеке лошади, но вот это уже не одна, а несколько лошадей. Их топот слышится все ближе, ближе. И тут до меня доходит, что звуки эти мне знакомы по ковбойским фильмам из моего далекого детства. Более того, я обнаруживаю их источник: это люди - вначале один, а вслед за ним остальные - щелкают языком. Позднее я узнаю, что таким способом жители Берега Казуарин уведомляют о своем присутствии.

Как только Альфред Миллз, Кенаи и остальные члены команды услышали эти звуки, они без промедления пригласили пришельцев на палубу шхуны. В лодке островитяне оставили оружие и молодого гребца, почти мальчика. В его обязанности входило присматривать за тем, чтобы лодка не стукнулась о борт шхуны. Один из наших матросов, которого все почему-то называют Велосипедистом и который затем будет сопровождать нас по рекам, немного знает малайский и понимает, о чем говорят островитяне. По его словам, им нужна соль. Обещают за нее сообщить что-то важное.

На "Сонгтоне" соль хранится в небольших холщевых мешках, примерно по полкилограмма в каждом. Капитан Миллз велит принести один мешочек, сочтя, что этого довольно. Не тут-то было. Один из гребцов, надо полагать вожак, качает головой и поднимает правую руку, вытянув все пять пальцев.

- Пять мешков соли! Эти канаки [5] совсем рехнулись! - негодует Миллз. - Послушай, Велосипедист, попытайся разузнать, что они хотели нам рассказать. Верно, про Ванусса. Попробуй вытянуть из них хоть что-нибудь.