Путешествие в каменный век. Среди племен Новой Гвинеи

Граймсу было поручено фотографировать местность к северу от известнякового хребта, который на голландских картах носит название гор Оранье. Ему предстояло проверить, что находится на другом конце ущелья. Он направил свой самолет между отвесными скалами. Пролетев минут пятнадцать, он заметил, что ущелье расступилось и внизу открылась большая зеленая долина. Граймсу очень хотелось получше рассмотреть долину, но он опасался, что не сможет снова найти ущелье на обратном пути, если спустится туман или пойдет дождь. По опыту он знал, кто каждый день ближе к вечеру начинает идти дождь и перед этим небо заволакивают тучи и сгущается туман. Но искушение было велико. Граймс снизился и на высоте около ста метров пролетел над полями, где, к своему удивлению, заметил оросительные каналы, пролетел над деревнями с круглыми хижинами, окруженными высокими — метров тридцать! — дозорными башнями из ветвей и лиан. На башнях стояли воины, которые посылали вслед ему угрожающие знаки. Иногда в самолет летели стрелы. В последний момент, прежде чем спустился туман, Граймс нашел ущелье и два часа спустя приземлился в Сентани.

Шла вторая мировая война. И все же сообщение о том, что на Новой Гвинее обнаружена неизвестная дотоле долина, передавалось информационными агентствами разных континентов. Люди заговорили о давно забытой Шангри-Ла, быть может, потому, что раздираемый войной мир мечтал о месте, где бы не было зла. Два американских журналиста уговорили американское командование в Сентани предоставить в их распоряжение самолет, чтобы самим убедиться в существовании таинственной долины. С небольшой высоты они сделали сотни снимков новой Шангри-Ла и обнаружили там многочисленное население, явно не имевшее контактов с остальным миром. Истинный рай на земле. В Вашингтон посыпались письма от людей, пожелавших переселиться на Новую Гвинею. Но пока ни один представитель цивилизованного мира не сталкивался с жителями райского уголка. Вполне могло статься, что и они были каннибалами, как и асматы, их соседи с юта, капауку на западе или телефомины и мапии на востоке.

Нет, такую мысль отвергают в Голландии. Появился даже клуб «Шангри-Ла», членом которого мог стать лишь тот, кому довелось летать над обетованной долиной. И все же рано или поздно мечтам и надеждам предстояло столкнуться с действительностью.

Хайнц миновал горный проход, направляясь в долину, которую сегодня называют Балием. Он показывает мне на отвесную скалу.

— Здесь упал их самолет! — кричит он сквозь шум мотора. — Постарайся обязательно добраться до этого места.

— Сколько часов хода сюда от патрульного поста Вамена?

— Не знаю, потому что сюда никто не захочет идти. Для большинства дани это запретный район.

— Что за племя тут живет?

— Там никто не живет! Только злые духи.

— Но Марпоунг (индонезийский полковник полиции в Вамене), наверное, сможет раздобыть для меня носильщиков?

— Марпоунг превосходный человек, но его власть кончается у последней ограды в Вамене… Стоит отойти на километр в сторону, как ты на земле дани, и только они смогут тебя защитить.

Бессмысленно продолжать обсуждение этих проблем с Хайнцем. Кстати, его зовут вовсе не Хайнц, и он отнюдь не немец, как можно было бы судить по его имени. Человеку, желающему получить работу летчика в этих местах, продолжает мой спутник, приходится учитывать несколько немаловажных факторов, причем лавировать между ними совсем не просто. Первое: административно регион подчинен Индонезии (правда, в данный момент отношения с индонезийской администрацией более или менее налажены). Второе: большинство аэродромов принадлежат миссионерам, именно они поддерживают контакты с местными племенами. Аэродромы принадлежат католикам, лютеранам и даже адвентистам седьмого дня. Пилоту приходится изворачиваться, чтобы получать разрешение на посадку на всех этих аэродромах. Лютеране требуют, чтобы ты не употреблял пива, адвентисты седьмого дня запрещают есть мясо, у католиков ты ни в коем случае не должен проговориться, что влюблен в метиску из Биака. Третье: самолеты и многие аэродромы принадлежат американским фирмам, и обходиться с фирмами следует как можно деликатнее. И, наконец, четвертый фактор — местные жители. Время от времени приходится совершать вынужденные посадки, и тогда ты полностью зависишь от жителей той или иной деревушки. Никогда не знаешь, каннибалы они или нет. И все-таки с ними легче всего иметь дело.

— Но ведь ты сам учился на миссионера, — говорю я Хайнцу. — Как же ты можешь говорить о них так непочтительно?

— Я ничего дурного о своих товарищах и не говорю, просто отмечаю, что сотрудничать мне с ними не легко. Но дело не во мне. Эти люди отправляются в «неконтролируемые районы», и главное, чтобы они нашли контакт с местными племенами. Ну а насколько им это удается, ты сможешь судить сам. Помни: они не только миссионеры, они и первооткрыватели.

И, показав рукой на отвесную скалу, Хайнц добавил:

— Вон там и обнаружили, что долина Балием — отнюдь не Шангри-Ла.

3