Путешествие в молодость, или Время красной морошки

Андрей, глядя на них, удивлялся, ибо до сих пор был убежден, что чукотскому языку осталось жить совсем немного. Точно так же, как оленеводству и морскому промыслу, потому что именно эти занятия крепче всего держали северного человека в прошлом. Ведь если взглянуть честно и прямо, то северное, тундровое оленеводство в своих главных чертах осталось таким же, каким оно было, быть может, тысячелетия назад. Сколько звону, разговоров о том, что оленеводу нужна современная техника, современное жилище! А все остается по-прежнему. Ну привезут раз, два сколоченный где-нибудь в южных районах передвижной домик, с каким-нибудь красивым, романтическим названием «Север-3», «Арктика-48-бис», постоит этот дом на радость изредка прилетающему на вертолете и вечно спешащему начальству и тихо развалится. А шум и разговоры идут уже по поводу другого изобретения, какой-нибудь синтетической юрты, испытанной в суровых условиях горного Крыма…

Точно так же на побережье. Правда, зверя прибавилось, но охотиться стало труднее. Такие строгости появились, что хочешь не хочешь, а смотришь с берега, как мимо идут моржи, проплывают китовые стада, потому что нет оборудованного причала, с которого, согласно бумаге, надо спускать вельботы… А байдара, которой пользовались с незапамятных времен, вовсе отнесена к судам особо опасным для плавании в арктических морях…

Андрей думал, что все это делается неспроста и продиктовано самыми благими намерениями: отучить местных жителей от отсталых традиционных занятий, обратить их к современным видам деятельности. Ведь быть современным строителем, горняком, оператором котельной, учителем, научным работником, каким-нибудь секретарем или председателем куда лучше, чем бродить по тундровым пустыням за оленями или гоняться в бурном, холодном море за морским зверем.

Сам он до последнего времени считал себя человеком до некоторой степени передовым и был к этой мысли приучен с детства. Не только тем, что отлично освоил русский язык, но и образом своей жизни, умением пользоваться даже такими на первый взгляд мелочами, как ложкой, вилкой, зубной щеткой, правильно носить костюм, завязывать галстук, слушать современные музыкальные ансамбли вместо бубна и тоскливого завывания своих национальных певцов. Так его воспитали родители, в особенности отец, который с тех пор как переселился в прибрежное село, стал человеком на виду. Его избирали в разные Советы и комитеты, и он так привык ко всему этому, что когда случалось какое-нибудь собрание, то шел прямым ходом в президиум, привычно занимая за торжественным столом главенствующее место.

Андрей предназначал себя тоже для такой жизни и собрался поступать после школы в юридический институт. Считал, что это совсем просто, тем более что для поступления северян в высшие учебные заведения существовали особые льготы. Экзамены можно было сдавать прямо в Анадыре. Вот тут-то Андрея и подстерегала беда, о которой он и не подозревал. Оказалось, что на место, выделенное для внеконкурсного поступления, претендовал еще один человек, паренек из дальнего села Энмыкай. Он превзошел по всем статьям Андрея и улетел на самолете в Иркутск. Пришлось искать работу. Андрей некоторое время проработал инструктором по физкультуре в районном доме пионеров и школьников, а потом перешел в рабочие. В летнее время, ближе к началу сезонного хода рыбы, он устраивался вот в такие экспедиции и под их прикрытием занимался ловом, солил рыбу, а более заготавливал красную икру. Он даже обзавелся необходимым оборудованием — грохотками, некоторыми химикалиями, с помощью которых дорогой деликатес мог сохраняться долгое время.

Он очень рассчитывал на это лето, надеялся как следует заработать, и уже была договоренность с нужными людьми, которые готовы были купить икру…

Раньше такого не было! Не было таких мальчишек в тундре, что зорко смотрели вокруг, все замечая, все слыша. Не было инспекторов, штатных и внештатных. Никому не было никакого дела до того, кто и что ловит в озерах и реках, кто стреляет по весне по многотысячным гусиным и утиным стаям. Ездили на мощных вездеходах по всей тундре, и человек здесь был настоящим «покорителем». Он перегораживал речку, вычерпывал серебристую рыбу, гонял дикого оленя, бил палками линяющего гуся, пересекал на ревущем и грохочущем гусеницами мастодонте, вспенивая и заполняя мутью прозрачные реки, протоки, голубые озерца, выпахивая до самой мерзлоты тонкий почвенный слой, заросший морошкой, шикшой, голубыми незабудками, ножными желтыми маками… Тогда человек и впрямь был «хозяином» тундры!

А сейчас что?