Путешествие в Неведомый Край

— Никто там не живет, — помолчав, ответил он. — Старый дом мертв и заброшен.

— Но дед когда-то бывал у человека, владевшего им... — Кости вздрогнул, но ничего не сказал. — И Гарри там бывал. Туда он пошел в ту ночь, когда исчез...

Кости медленно повернулся к ней, водянистые глаза сузились, в них появилась тревога, быстро сменившаяся подозрением:

— Ты действительно была в Оук Лодже?

— Да, однажды...

— Ты видела книгу?

Она покачала головой.

— Мужик, который там жил, чертовски много писал, — прошептал Кости. — Вот почему твой дед поехал туда. Он написал чертову уйму всего, но никто не поверил ему...

— О призраках?

— О призраках. И о Теневом. Говорят, что слово «Теневой» очень старое. Так называли лес самые первые люди, которые прошли по реке и поселились здесь. Так что у нашей деревни самое старое имя в Англии. Неча удивляться, что народ видит призраков на каждом углу. Тот мужик в Оук Лодже, он-то звал их по-другому...

Таллис вспомнила странное слово из письма дедушки, которое она сумела прочитать:

— Мифаго…

Кости опять вздрогнул, но все-таки сказал:

— Они приходят из снов. Из теней, лунных теней. Как ты и сказала. Ты права, совершенно права. Он написал о них. Я не очень понял то, что говорил о них твой дед. Создания из подсознания. Ожившие символы. Призраки, которых все мы носим. Призраки, которых оживляют деревья...

— В том доме живут люди, — тихо сказала Таллис. — Я видела их статуи. И их костры. И их самих, во сне.

Внезапно Кости перевернул кружку дном вверх; на траву выплеснулись остатки. Он встал на ноги и исчез в сарае с яблоками. Потом опять вышел на воздух, застегивая коричневый комбинезон.

— Надоть было дозаправить сидр, — сказал он. Таллис скривилась, а он довольно улыбнулся, опять сел на скамью, сложил руки и оперся спиной о стену сарая, закрыв глаза. Внезапно его поза изменилась. Таллис почувствовала в нем недовольство и угрозу.

— Ты делала кукол, молодая Таллис, — негромко сказал он. — Деревянных кукол. Я видел, как ты вырезала их...

Он говорил так, как будто обвинял ее в ужасном преступлении. Она смутилась и несколько секунд молча глядела на сад, не зная, что сказать.

— Я люблю делать кукол, — наконец прошептала она и посмотрела на помрачневшего садовника. — И маски, тоже. Я вырезаю их из коры.

— Да, точняк, — сказал Кости. — И я знаю для чего. Не думай, что не знаю.

— И для чего? — раздраженно прошептала она, все еще глядя на их собаку, кравшуюся около далекой кирпичной стены.

Не обращая внимания на сердитый вопрос, он спросил опять:

— Кто показал тебе, как вырезать? Кто показал тебе, что вырезать?

— Никто! — резко ответила она и опять смутилась. — Никто не показывал мне.

— Кто-то должен был быть. Кто-то шептал тебе...

— Любой может сделать куклу, — с вызовом сказала Таллис. — Берешь кусок дерева, нож из сарая, садишься и вырезаешь. Очень просто.

И тут, нежданно-негаданно, перед ее внутренним взглядом возник образ Зеленой Маски, но она резко выбросила ее из сознания, не давая загадочной фигуре прервать разговор.

— Легко для того, кто знает, — возразил Кости и посмотрел на Таллис, которая храбро встретила его пронизывающий взгляд.

Но серые глаза с темными кругами так тяжело глядели с красного выдубленного лица, что она сдалась и отвела взгляд.

— Одних кукол, юная мадам, делають для игры. Других — чтобы им молиться. И, так же точно, как то, что свинья всегда найдет грязь, ты не играешь со своими куклами.

— Играю, все время.

— Нет, ты прячешь их в землю. И даешь имена.

— У всех кукол есть имена.

— У твоих кукол нет христианских имен, эт' точно.

— Имена моих кукол — мое дело, — сказала она.

— Имена твоих кукол — дело дьявола, — возразил Кости и почти неслышно добавил: — Каприз Сломанного Парня.

Потом неуклюже встал со скамьи, потер поясницу и пошел в сад. Таллис смотрела ему вослед, озадаченная и опечаленная его внезапным гневом. Она не могла понять, что такого она сделала. Он был таким дружелюбным и разговорчивым, а потом внезапно разозлился. И только из-за кукол.

Внезапно он крикнул, не оборачиваясь:

— Ты — внучка своего деда, шоб я пропал.

— Я его не помню, — сказала она и так сильно схватилась за скамью, что костяшки пальцев побелели.

— Не могла ли ты... — сказал Кости, повернулся и уставился на девочку. Какое-то мгновение он колебался, но все-таки решился: — Все, что я хочу знать... если я когда-нибудь попрошу тебя помочь... не сейчас, конечно, и не скоро... но если я попрошу помочь...

Он опять заколебался, и Таллис подумала, что он выглядит очень нервным —она никогда не видела его таким — и смотрит на нее чуть ли не со страхом.

— Если я попрошу помочь, — повторил он, — ты поможешь?

— Помочь в чем? — спросила она, нервно и недоуменно. Она действительно не понимала, о чем он говорит.

— Ты поможешь мне, — опять повторил он, подчеркивая ударением каждое слово. — Если я попрошу помочь... ты поможешь!

Какое-то время она молчала.

— Убить крысу?