Путешествие в Неведомый Край

Не обращая внимания на тела посреди поля, они потащили свою скрипучую повозку прямо к дубу. Ветер трепал их капюшоны, и Таллис увидела пепельно-серые лица, натянувшуюся на костях кожу и открытые рты — черные дыры, из которых неслись хищные крики.

У дуба они остановились. Над телом, которое они пришли ограбить, колыхались каменные головы — Отец Листа и Мать Листа. Возможно, они могли видеть, что головы свисают из ниоткуда. Повозка перестала скрипеть. Женщины опустили ручки повозки — безглазые мрачные головы перекатились — и осторожно пошли вперед.

Они посмотрели на камни. Они посмотрели на Скатаха. Самая старшая взмахнула окровавленным клинком и шагнула вперед.

— Нет! — закричала Таллис с ветки Победителя Бури. — Прочь!

Старухи остолбенели. Они посмотрели вверх, испуганно отступили, потом остановились. Самая старшая опять шагнула к дубу.

— Назад! — крикнула Таллис. — Оставьте его. Он мой. Мой!

Самая старшая глядела прямо на Таллис, но ее бледные водянистые глаза, похоже, ничего не видели. Она смотрела через Таллис, поверх ее головы, мимо...

— Он мой! Убирайтесь! — провизжала девочка.

Наконец женщин осенило. На дереве не было никого, во всяком случае людей. Они закричали и быстро попятились, скрестив руки перед лицами; пальцы правой руки они растопырили, изобразив рога, а левой — глаз. В замешательстве они что-то сказали друг другу, подобрали тележку, развернули ее и понеслись к темному лесу и горящим за полем огням.

Таллис засмеялась, видя, как они уходят. Ее смех подхлестнул женщин, заставил их бежать еще быстрее. Она победила! Она заставила их отступить. Скатах в безопасности!

Увы, торжествовать ей пришлось недолго.

Несколько минут она лежала на ветке, довольная собой, и глядела на приближающуюся бурю; ветер усилился, холм потемнел, его затопили тени. Скатах лежал неподвижно, но она решила дать ему выспаться. Она была уверена, что утром он проснется вместе с солнцем: во́роны его не тронут. 

Наступили сумерки, рядом с лесом замелькали огни. Она посмотрела туда и увидела несколько факелов. Ее сердце подпрыгнуло. Реку пересекли темные тени. Факелы вспыхнули ярче, она услышала голоса.

Опять те же женщины. Они все еще толкали тележку, но на этот раз в ней лежали куски дерева и то, что выглядело как длинный камень. За ними шел мужчина с высоким посохом, закутанный в длинный меховой плащ. Он подошел ближе, и Таллис увидела длинные усы, седые волосы, выбритый подбородок и босые ноги. И пять женщин, а не четыре. Лицо последней закрывала странная и пугающая черная вуаль, но остальная одежда была такая же изодранная, как у ее подруг. 

— Уходите... — прошептала Таллис, чувствуя отчаяние. Потом в ней вспыхнула злость, и она громко крикнула: — Убирайтесь!

Мрачная процессия на мгновение остановилась, но потом двинулась дальше.

Не дожидаясь, пока они дойдут до призрачного дуба, Таллис опять остановила время. Она собрала несколько раскрашенных камней, выбирая только те, на которых были круги и спирали. Потом вернулась в мир Скатаха.

Ветер ожесточенно развевал огни факелов. Черные грозовые облака быстро приближались к полю, в воздухе пахло дождем, слышались удары грома.

Женщины воткнули факелы в землю, образовав вокруг дуба полукруг. Ветер хлестал их разодранной одеждой по злым телам. И, внезапно, они во весь голос завыли, сверхъестественно, устрашающе. Все они глядели на ветку дуба, на которой скорчилась Таллис, и делали пальцами магические знаки. Женщина в вуали что-то прошептала мужчине и отступила назад. Старик, напротив, шагнул вперед. Подняв посох, он ударил по каменным головам, висевшим над телом Скатаха. Таллис, никак не ожидавшая такого, громко закричала и бросила камень, целясь в голову. Однако камень ударил в плечо.

Старик заорал от боли и гнева на дерево, подобрал талисман и тут же испуганно бросил его. Однако женщина в вуали быстро шагнула вперед, подняла камень, повертела в пальцах и засмеялась, испугав Таллис.

— Он мой! — опять закричала девочка и бросила второй камень в один из факелов. Женщины продолжали выть, самая старшая взмахнула длинным тусклым ножом.

— Оставьте его в покое! — крикнула Таллис. — Не режьте его! Не трогайте его!

Старик разъярился. Он замахал посохом, одновременно рисуя левой рукой в воздухе странный узор. Направив посох на спящего Скатаха, он ударил юношу в грудь и что-то сказал; простые слова, злые и требовательные.

Таллис бросила в него каменный глаз и на этот раз попала в лоб, заставив его отшатнуться. Придя в себя после удара, он сгрузил с тележки еще несколько факелов, зажег каждый и воткнул их в мягкую землю, замкнув вокруг дерева огненный круг. Таллис смотрела на него. Стемнело; пламя заставило светиться бледные лица ведьм.

Таллис слезла с ветки, чтобы набрать побольше каменных глаз, и сообразила, что в ее мире тоже наступили сумерки. Она взяла приготовленные камни и опять поползла в сердце Победителя Бури.