Путешествие в революцию. Россия в огне Гражданской войны. 1917-1918

Некоторые западные историки описывают Ленина как человека, который почти не имел никакого отношения к событиям восстания. Это, конечно, случай намеренной слепоты, вроде самозащиты, каковой всегда является переписывание истории потому что оказалось невозможным умалить значение Ленина.

Насколько я сейчас могу об этом судить, генеральный курс, которому следовал Военно-революционный комитет, подготовивший почву для событий 24-25 октября/6 – 7 ноября, Ленин обрисовал в своем письме от 8 октября (письмо «Наблюдателя»). Это был план «окружить и отрезать Петроград», «захватить его объединенной атакой флота, рабочих и войск», испытание, которое «потребует искусства и тройной смелости».

22 октября матросы с «Авроры», которые тщательно охраняли правительство Керенского, отказались выполнять это и были заменены кадетами. «Аврора» и «Заря свободы» вместе с другими пятью кораблями, которые вышли из Кронштадта, теперь стояли на рейде в Петрограде.

– Наши три главные силы – флот, рабочие и армейские соединения – должны действовать настолько сообща, что они должны оккупировать и удерживать любой ценой: а) телефонную станцию; б) телеграф; в) железнодорожные вокзалы; г) и прежде всего, мосты.

Ленин был не единственным, кто считал, что «мосты нужно удерживать прежде всего». У Керенского была та же мысль. И, покидая Смольный, мы слышали стрельбу. Это продолжалось целый день. Молодые офицеры, юнкера, которые обучались в разных военных школах, должны были закрыть мосты и отрезать подступы к рабочим районам Выборга. А матросам нужно было вновь открыть мосты.

В сентябре я в первый раз познакомился с матросом-большевиком, и теперь, когда первый день Октябрьской революции близился к концу, я убедился, что этих классово сознательных революционеров очень трудно победить. В два часа дня мы направились в Мариинский дворец, чтобы посетить регулярную сессию Совета республики. Мы вычислили, что это может быть интересно, поскольку даже Совет днем ранее оказал более чем прохладную поддержку Керенскому, несмотря на его хвастовство, что он отдал приказ арестовать всех большевистских лидеров, связанных с июльской демонстрацией, а также всех членов Военно-революционного совета. Однако матросы у входа во дворец сказали нам, что бесполезно идти внутрь, поскольку все закончилось. Нас заверили, что никто не был арестован. Матросы и некоторые соединения из Литовского полка выстроились вдоль лестницы внутри здания, когда «один из парней из Кронштадта просто поднялся в зал заседаний и сказал: «Никаких собраний. Просто расходитесь по домам». И они разошлись».

Мы тоже видели их повсюду. Я заметил их из-за моей недавней поездки на Балтийский флот в Гельсингфорсе. На борту «Полярной звезды», яхты бывшего царя, я посетил митинги в Центробалте (Центральном комитете Балтийского флота, революционно-демократическая организация), который про водился в роскошной каюте. После этого у меня возникла ошибочная мысль, что каждый матрос непременно большевик.

Мне казалось, будто в любой группе, сгрудившейся возле костра или стоявшей в пикетах перед правительственными зданиями, обязательно присутствовали матросы. Складывалось впечатление, что весь флот сошел на берег.

Однако на самом деле все это было далеко от истины. Центробалт, вопреки ожиданиям Ленина, мог направить лишь несколько боевых кораблей в поддержку восстания в Петрограде. В случае, если бы войска прибыли с Северного фронта, который, по мысли Ленина, можно было частями направлять на поддержку рабочих в случае необходимости, эти соединения, явно поддерживавшие большевиков, были чуть больше по численности, чем нейтральные или враждебные силы.

Из Гельсингфорса в помощь рабочим было направлено меньше кораблей и матросов, чем запрашивал Ленин, и соединения, непосредственно приписанные к Зимнему дворцу, опоздали с прибытием. Однако об этом мы узнали лишь поздно вечером.

Мы вернулись в Смольный темной ночью. На уличной площади напротив института стояли вооруженные машины, двигатели их работали, а красногвардейцы или матросы стояли у колес. Пушка с трехдюймовым жерлом стояла на площади возле штабелей дров, которые можно было использовать для возводимых наспех баррикад. Они были привезены сюда прошлой ночью, однако тогда не понадобились. Керенский приказал атаковать Смольный днем ранее, 24 октября/6 ноября; однако несколько сотен людей, которые могли бы выполнить этот приказ, не явились33.

Около входа с его широкими ступенями стояла пушка и пулеметы, а возле дверей – вооруженные часовые.