Путешествие в Россию

Вы, наверное, помните, что Эустакио Манфреди, изучая уровень воды в Равенне и производя там измерения, заметил, что нижние этажи старинных зданий этого города находились ниже уровня моря; [457] а пол собора, построенного в эпоху императора Феодосия,[458] был залит водою больше, чем на восемь равеннских унций,[459] то есть на целый болонский фут.[460] В это трудно было бы поверить, если бы к тому не принуждал самый наглядный опыт; подобное же наблюдается и в Венеции, где подвалы собора Св. Марка более не годны ни к какому использованию из-за морских вод, их заливших; при сколько-нибудь высоких приливах воды лагуны поднимаются выше уровня мостовой площади Св. Марка и затопляют ее, хотя мостовую некоторое время тому назад подняли на фут, — ясный признак того, что уровень моря постоянно растет.[461] Не зря философ Анаксагор, когда его спросили: «Полагаешь ли ты, что море когда-нибудь покроет Лампзакские горы?» — ответил: «Да, если только не настанет конец времен». [462] А Полибий, человек выдающегося ума, глядя на отмели, которые в ложе Понта Эвксинского образуются песками, принесенными Дунаем и прочими реками, туда впадающими, предсказал, что со временем это море разольется по землям, в которых заключено, и станет несудоходным.[463] За это замечание некий ученый упрекал Полибия в недальновидности, ибо за две тысячи лет так и не произошло того, для чего потребно, пожалуй, тридцать, а то и сорок тысяч лет.

Манфреди рассчитал, когда должно совершиться то, во что верили Анаксагор и Полибий. Положив, что некое определенное количество воды падает с неба в виде дождя, еще какое-то ее количество вливается в море, причем можно приблизительно узнать, какое именно, и положив также, что на одну часть песка реки несут в море 174 части воды (именно такое соотношение мы имеем для среднезамутненной реки Рено, протекающей через Болонью), Манфреди высчитал, что поверхность моря поднимется на половину парижского фута[464] за 348 лет.

Хартсёкер, голландский ученый, известный главным образом тем, что открыл сперменных червячков,[465] тоже обнаружил в дамбах, этих крепостных бастионах Голландии, о которые бьется океан, явственные признаки подъема уровня моря, но по его расчетам выходит, что процесс этот протекает не столь медленно, как получилось у Манфреди. Положив, что в смеси, которую реки приносят в море, на одну часть песка приходится 99 частей воды, он утверждает, что за столетие море поднимется на фут. Если учесть изменения, происшедшие в Венеции за два века, то получается, что голландец был ближе к истине, а наш Манфреди от нее дальше, — он, возможно, слишком остерегался оскорбить смелыми расчетами общественное мнение: для людей неподготовленных его заключения граничили с парадоксом.

Но прекрасным доказательством истинности того, что он подметил в нашем море, является феномен, который, как я уже сказал, наблюдается на Каспии. В это обширнейшее водохранилище впадает множество рек, несущих с собою песок и тину, которые откладываются на дне, тем самым повышая уровень моря. Было подмечено, что в некоем месте возле Астрахани, где в 1722 году было всего шесть футов воды, тридцатью годами позже глубина возросла вдвое. На персидской стороне наблюдается примерно то же, что и на русской. В Лангароде море с начала века и по сю пору поднялось настолько, что многие хижины, когда-то построенные на самом берегу, теперь почти полностью ушли под воду. Астрабадская бухта, когда-то мелководная, сейчас имеет целых два шага глубины. То же самое наблюдается в проливе между Деверишем и Нафтонией[466] и в Балханской бухте. А в Дербенте пристань, где еще совсем недавно сгружались товары, сегодня вообще ушла под воду.[467]

Не вызывает, синьор маркиз, удивления и то, что уровень Каспия растет быстрее, чем уровень наших итальянских морей. Каспий не имеет выхода в какие-либо другие моря, и размеры его не слишком велики, а кроме этого необходимо принять во внимание и особенности впадающих в него рек. Амударья, река значительная, по которой в прошлые времена свозились в Каспий товары из Северной Индии и потом, поднимаясь по Киру,[468] достигали Европы, теперь в Каспий не впадает — татары ее течение отклонили, и она теряется в песках.[469] Зато в Каспийское море впадают Кура, Самур, Эмба, Яик, реки очень водоносные, а главное, Волга, которую двухтысячемильный путь нисколько не истощает и которая принимает в себя, если не ошибаюсь, две сотни притоков; это одна из самых больших рек Азии,[470] она больше Дуная, крупнейшей реки Европы, и ее можно поставить рядом с Нилом, Амазонкой, Ла-Платой, которые приносят свои воды в дар Отцу Всего Сущего, как называет Вергилий бескрайний Океан.[471]

Я же приношу Вам свое уважение и остаюсь… и т. д.

Письмо 12 24 апреля 1751 г. Потсдам

Ему же.

Потсдам, 24 апреля 1751 г.