Путешествие в Шахристан

 - Надо свернуть с этой дороги, - озабоченно заметил Нибельмес-ага, когда мы, обогнув вондерландцев, наткнулись на пешеходную вамаясьскую делегацию. - Встретить днём вамаясьца с канарейкой - видите, вон тот тип с клеткой в руках - это плохая примета!

 - Почему это? - удивился боярин Никодим.

 - Потому что в печальных стихах сказано: 'Жёлтая рожа. Жёлтая птица. Свет над твоей и моей головой'. Неблагоразумно пренебрегать столь явным предупреждением!

 - Птица - это мелочь, - глаза Никодима азартно загорелись. - Мне вот как-то раз по дороге попалась баба с телегой пустых ведер, половина из которых была заполнена битыми зеркалами, а другая - черными кошками!

 Нибельмес потрясенно замер:

 - И что?..

 - Кучер мой скорее развернул коня - и вскачь. Успели первыми! - гордо вскинул бороду боярин.

 - Куда?

 - За наследством, конечно! Троюродная бабка моя, княгиня Саморукова, чей род, между прочим, от великих князей хорохорских Сомораковых ведется, сумасшедшей была. Жила одна, на родню собак спускала и кипяток из окон лила. Но всё время говорила, что кто из родственников первый после ее смерти придет - тому всё и достанется. Досталось мне. Дом ее городской, да еще один - на Кудыкиной горе, с садом помидорным, да лес к югу от Лукоморска до самой Пятихатки, да...

 - Но как связаны телега и наследство?

 - Что?.. Телега? - нахмурился боярин. - Какая телега? А-а, у шурина? Да не телега была, а коляска - я ж говорю! Шурин, хоть и графинчик худородный, но по матери - Кузькин-Потолоцкий, хоть и десятая вода на киселе!

 - Нет, я... приметы имею в виду, - теряясь, уточнил шахрай.

 - Странный вы, шахраи, народ... - сурово покачал головой Никодим. - Им про род свой рассказываешь, а они про приметы какие-то спрашивают... про телеги... когда им ясно говоришь, что у шурина коляска была... А вот еще, кстати о шурине. Был у меня конек соловой, которого потом жена подарила на именины тетке, княгине Прижималовой, мужа сестры матери, что из рода Заголицыных, сводной сестре, которая из рода Коневых-Тыгыдычных происходит...

 - А она - шурину? - уточнил Нибельмеса, честно, но безуспешно пытавшийся разобрать, кто кому у Никодима тетка, муж и сестра.

 - Да причем тут шурин! - недовольный, что его прервали, фыркнул боярин. - Шурин - Кузькин-Потолоцкий! Вот ведь... Я ему о поросе, а он мне - о карасе!..

 - Да, - медленно кивнул шахрай со слегка остекленевшим взглядом. - Кстати о шурине. Мы - странный народ. Ага. Я так и подумал.

 - Не кручинься, добрый молодец, - украдкой ткнул его в бок локтем Рассобачинский и подмигнул. - Ты еще про сестру тетки жены шурина бабки не слышал, и про деверя золовки дяди племянника кума, не говоря уже о про зятя двоюродного деда по линии тетки мужа золовки деверя свояка. Четырнадцать раз. С вариациями, прологом, эпилогом и списком предков и недвижимости.

 На испуганный взгляд шахрая граф пожал плечами и коротко пояснил: 'По пути сюда'.

 После этого обрадованный Нибельмес, не задавая больше вопросов^[7], свернул в ближайший переулок и самой короткой дорогой вывел нас к гостинице весьма респектабельного вида.

 Граф, напевая фривольно: 'Что тебе снится, желтая птица, в час, когда утро встает над рекой', всю дорогу поглядывал на Никодима. Но тот соловьем разливался над ухом новой жертвы на любимую тему и взглядов, ни многозначительных, ни праздных, не замечал.

 Удивительно, как почти незаметным на фоне иноземцев шахраям удаётся регулировать все эти сталкивающие и кричащие друг на друга людские потоки, да ещё при этом находить неизменно удобнейшие места трапезы и ночлега себе и сабрумаям! Для меня всё предместье слилось в единый неказистый лабиринт улиц и базаров, пропитанный пылью, потом, не умолкающим ни на минуту гомоном голосов, грохотом телег и топотом копыт многочисленных животных и ног их хозяев. Ни сил, ни желания любоваться красотами первого увиденного мной шахрайского селения у меня не было, зато были основательные сомнения в наличии самих этих красот.

 Отвращение моё к этому грязному неказистому кварталу лишь усилило происшествие, случившееся с нами буквально за несколько часов до переправы на шахрайскую сторону. За какой-то надобностью мы вышли на улицы предместья втроём, без сопровождения Нибельмеса - может быть, поводом выйти на улицу как раз и была возможность прогуляться без сопровождения нашего неотступного шахрайского спутника - и очень скоро очутились на узких улицах, которые точнее было бы назвать пролазами между домами, где и два человека с трудом могут разойтись. На одной из таких улиц, уже собравшись поворачивать обратно и искать путь к опрометчиво оставленной гостинице, мы и столкнулись с надменного вида улюмцем. Столкнулись в буквальном смысле, так что боярин Никодим едва не упал, когда за очередным поворотом налетел на степняка, сопровождаемого двумя телохранителями. Судя по одежде и манерам, это был какой-то степной князёк.

 - Уступи дорогу бею, белая морда! - рявкнул он на опешившего боярина. - Не видишь, куда прёшь?!