Путешествие в Сиам

Повзрослев, принц, великодушная романтическая натура, развлекал себя, как Гарун-аль-Рашид: переодевался до неузнаваемости и навещал бедных, выслушивал их жалобы на свое несчастное житье-бытье и несправедливое обхождение, а затем облегчал их страдания, делая щедрые пожертвования и восстанавливая справедливость. И, если Нак Прата («Мудрый»), как он представлялся простым людям, приглашали принять участие в их состязаниях и праздниках, ничто более не льстило его самолюбию и не доставляло ему большей радости. Своего высокочтимого ученика почтенный пунгхи (священнослужитель) вспоминал с вдохновляющей любовью; его глаза блестели, лицо светилось симпатией и торжеством, когда он описывал подвиги юноши, демонстрировавшего чудеса силы и ловкости в искусстве верховой езды, фехтовании и боксировании. Но потом он опечалился и шепотом сообщил, что в день рождения принца астролог, составивший его гороскоп, напророчил, что он умрет не своей смертью. Это, объяснил он, потому, что мать принца любила его больше старшего сына и неблагоразумно выказывала ему перед всеми свою сердечную привязанность.

Такому принцу быть наделенным даже номинальной властью значит навлечь на себя ненависть царствующего брата и соперника, в угоду которому чрезмерно услужливые друзья и прихлебатели наперебой шпионили за Вторым королем, следя за каждым его шагом. Осажденный со всех сторон, он, тем не менее, сумел найти средства и возможности, чтобы расширить свой кругозор и приумножить знания; в конечном итоге он достиг совершенства во владении иностранными языками, европейскими и восточными, – столь же примечательного, сколь и похвального. Мистер Хантер, секретарь первого министра, помогал ему в изучении английского языка и литературы. Через этого умного эрудированного джентльмена он приобрел учебники, которые составили основу его образовательного курса.

Для сиамца внешне он был хорош собой: рост имел средний, фигуру плотную и пропорциональную, цвет кожи – смуглый. Речь и манеры выдавали в нем человека воспитанного, утонченного, элегантного и уравновешенного – настоящего джентльмена. По-английски он говорил грамотно и бегло, не прилагая судорожных усилий, как это делал его венценосный брат, когда упражнялся на языке Шекспира.

В своем дворце, который он перестроил в стиле особняков английских аристократов, вице-король вел здоровый образ жизни практичного ученого, регулярно занимающегося науками. Его библиотека, более тщательно подобранная, чем у брата, изобиловала научными трудами, включая те, что были посвящены новейшим открытиям. Он просиживал долгие часы, знакомясь с результатами исследований и опытов, которые проводились в Западном мире. Особую склонность он питал к английской литературе, ко всем ее жанрам. К нему на стол попадали самые свежие лондонские издания, и он получал истинное наслаждение от творений Диккенса.

Если он жаждал активных бодрящих развлечений, то отправлялся на охоту или устраивал военные маневры, муштруя свое личное войско. Каждое утро на рассвете он появлялся на плацу и проводил смотр своей маленькой армии, отрабатывая с ними тактические приемы, заимствованные у европейцев. Затем вел свои вымуштрованные полки в казармы на территории дворца. Там солдаты сменяли парадную форму на полевую и затем стройными колоннами следовали к зданию арсенала, где тщательно проверяли и чистили все оружие – мушкеты, штыки, сабли. После этого их распускали до следующего утра.

Среди его придворных были несколько сиамцев и лаосцев с отменным знанием английского языка. Они помогали принцу в его ученых занятиях. Напротив арсенала стоял небольшой симпатичный домик в английском стиле с европейской мебелью и застекленными окнами, пропускавшими много света. Над входом в это необычное жилище висела вывеска, на которой краской крупными буквами по-английски было написано: «Здесь делают и ремонтируют часы карманные и настенные». Сюда часто наведывался Второй король вместе со своими фаворитами, чтобы предаться безобидному кропотливому занятию horlogerie [141], от которого он иногда отвлекался на музыку, виртуозно и со вкусом играя на флейте и еще нескольких лаосских инструментах.