Путешествие в Сибирь 1845—1849

Гораздо менее уважаются песни лирического содержания. Они и не переходят из рода в род, но родятся и умирают мгновенно. Полагают, что не стоит помнить их, потому что каждый способен выражать и радость, и горе своего сердца. Сочинение песни самоед не почитает важным делом, но способность спеть ее, и спеть хорошо, для него редкий и высокочтимый талант. Голос и мелодия, по мнению самоедов, — главное в лирической песне, от содержания требуется только, чтобы оно просто и понятно выражало обыкновенные ощущения и представления.

Вот несколько обращиков лирики северных самоедов[113].

Плач женщины о смерти мужа

Когда меня выдавали замуж, я горько плакала о разлуке с матерью, пожила несколько времени с возлюбленным мужем — прошло грустное тоскование по матери. Прежде я думала, что нет прощанья мучительнее прощанья с матерью, теперь я думаю иначе. Умер муж мой, и я грущу по нем больше, чем грустила прежде по матери. Муж оставил четырех сыновей, когда-то забуду я их горе и мое собственное? Жизнь моя теперь такова, что одну половину моей тоски стараюсь облегчить слезами, а другую — песнями. Никогда не выйдет мой муж из могилы, никогда уже не увидать мне его.

Мщение жены

Я бесплодна, и оттого муж мой не любит меня. У всех моих невесток есть дети, и мужья любят их. В их сани мужья запрягают самых лучших оленей, а мой муж отыскивает для меня самых худших. Всякий раз, когда мы вместе едем, мне приходится почти тащить моего оленя за вожжу, а самой идти пешком. Другие братья помогают своим женам на крутых местах, чтобы не опрокинулись, мне же никто не помогает. С горя погнала я однажды моих оленей с горы без удержи, переехала через деревья и разломала сани. Чтобы избавиться напредки от такого наказания, муж стал уважать меня и больше обо мне заботится.

Мщение мужа

Они убили моего друга. Связали его, положили на сани и увезли. Перевезли его через реку и повесили между двух сосен. «Ты жил, — сказал убийца, — в связи с моей женой, а потому и должен умереть».

Свадебная песня

Послушай меня, брат. Дочь мою отдал я твоему сыну с тем, чтоб не брать назад. Смотри, уж жарится в дыму голова оленя[114], и потому теперь не допускаются уже никакие перемены. Мы на всю нашу жизнь вступили в родство. Прошу, не обходитесь с моей дочерью строго. Я учил ее жить с мужем хорошо и слушаться его. Моя жена также убеждала ее жить в согласии. Засим мы едем домой, а ты, моя дочь, не смотри вслед за нами и не плачь. Я отдал тебя этому мужу, чтоб ты жила и умерла в его жилье. И вот мы, отец и мать, целуем нашу дочь и говорим ей: «Прощай!».

Как южные, так еще более и северные самоеды, кроме песен, любят и сказки. Замечательно, однако ж, что большая часть их сказок более или менее заимствованные от других народов. По крайней мере в Томской губернии я не нашел ни одной совершенно туземного происхождения; только некоторые сказки северных самоедов имеют, кажется, свой особный характер. Я не привожу, однако ж, образцов этого рода словесности, потому что это завлекло бы меня слишком далеко.