Путешествие в страну Офир

– Как я могу на вас сердиться! – произнес его друг взволнованно. – Я сочту для себя большой честью, если мой скромный подарок сможет быть полезен такому человеку, как историк сеньор Гарсиа! Все, о чем он просит, должно быть выполнено, но боюсь, что один вы с такой работой не справитесь. Это заняло бы много времени даже у очень опытного переписчика. Вам необходимо нанять трех-четырех человек для этого, а самому только помогать им…

– Эрнандо, друг мой, тогда мне придется побеспокоить вас еще одной просьбой: не сможете ли вы сегодня или завтра связать меня с сеньором Ричи, а через него – с Генуэзским банком? Я убежден, что, покидая Палос, капитан Стобничи безусловно обеспечил эскривано кое-какими средствами… Еще более заботливо отнеслась к нему, конечно, сеньорита Ядвига… Но на писцов, на всю эту огромную работу, полагаю, понадобится крупная сумма… Да и сеньору Гарсиа самому, конечно, нужны деньги, так как в Палосе он остался совсем одиноким…

– Вы с такой легкой душой покидаете меня, дорогой Франческо, – задумчиво и печально произнес Эрнандо, – но я вас понимаю… И дневник сеньора Гарсиа, и сам он безусловно вполне заслуживают внимания и заботы…

– Я покидаю вас с большой тяжестью на душе, – ответил Франческо, – но я обязан… Мы, конечно, могли бы с верным человеком переслать сеньору Гарсиа деньги для переписчиков… Могли бы просто перевезти его сюда, в Севилью, поскольку в Палосе у него нет близких… Но я уверен, что сеньор Гарсиа очень болен… А к вам, в Севилью, я, конечно, еще вернусь. Как и когда, еще пока сказать не могу. Но вернусь!

Несмотря на волнения этого дня, Франческо все же расспросил сеньора Ричи, каким образом тот, рискуя быть по дороге ограбленным, решается перевозить из Генуи в далекую Севилью такое огромное количество денег.

Сеньор Ричи усмехнулся.

– Я перевожу из Генуи в Севилью только бумаги, – сказал он. – В Севильском банке имеется достаточный запас генуэзского золота. Когда запас этот начинает иссякать, Генуэзский банк направляет сюда с деньгами своих доверенных в сопровождении хорошо вооруженных наемников.

Спутников у Франческо оказалось достаточно.

Трактирщик долго втолковывал ему, что в нынешнее время путь надо выбирать с опаской. О настоящих разбойниках не слыхать, но императорские солдаты ничем не лучше их.

Франческо из его объяснений мало что понял. Голова его была занята другим.

Все его попутчики – купцы, стряпчие, мастеровые, даже двое монахов – были вооружены. Все, кроме Франческо.

Ехал он молча, только изредка отзываясь на вопросы своих спутников. Конь его – высокий, широкогрудый, красивый и сильный – оказался великолепным наставником своего рассеянного седока.

Вначале, когда Франческо, задумавшись, нечаянно выпустил из рук поводья, Вороной сердито на него оглянулся… Однако когда это стало повторяться, Вороной, не путая рядов, пускался то рысью, то шагом и, так же как все, сворачивал то вправо, то влево.

Дорога то подымалась в гору, то ныряла вниз… Дважды или трижды кавалькаде этой пришлось прогрохотать по неумело уложенным мосткам, приводя в испуг крестьян. Но ничего этого Франческо не замечал…

Только запахи! Густой, долго вьющийся им вслед по дороге аромат севильских роз, потом горячий горький ветер, доносящий смешанные запахи самых разных полевых и горных цветов… Потом вдруг – лавры, лавры, лавры…

И, наконец, ветер с моря!

«Не обманываюсь ли я? – спрашивал себя Франческо. – А может быть, у меня еще не выветрилась из памяти приморская Севилья? Но нет, в Севилье царствовал запах цветов, а не моря! Но ведь сейчас до моря, до Палоса, значительно дальше! И все же…»

Франческо, перегнувшись, погладил покрытую пеной грудь своею притомившегося Вороного и мокрую ладонь поднял кверху. Так поступали мужики в Анастаджо, так поступали и матросы, чтобы узнать, откуда сегодня ждать ветра. Руку они предварительно опускали в воду. Поворачивая в разные стороны ладонь, они в точности определяли направление самого слабого ветерка.

До Палоса, может быть, было и далеко, но ветер дул оттуда – встречный! Настоящий – соленый, морской!

Слуга из венты, тот самый, что приготовлял мазь на меду для Франческо, радостно выскочил ему навстречу. Он тут же старательно обтер Вороного и завел в стойло, которое сейчас пустовало.

– Потный! Поить еще рано, – сказал он. – Отдохнет немного – напою. А потом угощу его таким овсецом, какого он, наверно, еще не едал!.. Очень хорошо, – добавил слуга, улыбаясь, – что сеньор снова остановится у нас!

– А как здоровье сеньора Гарсиа? – обеспокоенно спросил Франческо.

Слуга удивленно глянул на него:

– Разве сеньор не знает, что «Геновева» уже давным-давно отправилась в дальнее плавание?

– Знаю, – ответил Франческо. – Но сам сеньор Гарсиа до сих пор в Палосе, он-то и вызвал меня сюда.