Путешествие в тайную Индию

В зале полно посетителей и приверженцев, когда приходит новость о смерти человека, чья преступная репутация — притча во языцех в городке. Сразу же возникают пересуды о нем, что свойственно человеческой природе, люди рассказывают о его преступлениях и трусливом характере. Когда гул голосов стихает, Махарши впервые открывает рот и тихо замечает:

— Да, но он был очень чистоплотен, ибо омывался два или три раза в день!

Крестьянин со своей семьей прошел около сотни миль, чтобы заплатить мудрецу молчаливым уважением. Он совсем невежествен, и знает только свои ежедневные труды, религиозные ритуалы да вековое суеверие. Он слышал от кого-то, что бог в человеческом обличье живет у подножия холма Священного Огня, и теперь тихо сидит на полу, после того как трижды простерся ниц. Крестьянин твердо верит, что благословение духа или судьбы сойдет на него после этого путешествия; Его жена изящно опускается на пол рядом с ним. Она одета в пурпурное платье, которое струится с головы до лодыжек и обертывает ее талию. Ее лоснящиеся гладкие волосы блестят от ароматного масла. Родителей сопровождает дочка, прелестная девочка, на чьих лодыжках кольца позвякивают в такт шагам. Она следует милому обычаю носить белый цветок за ухом.

Маленькая семья несколько часов сидит, не произнося ни слова и почтительно глядя на Махарши. Его присутствие наделяет их духовной стойкостью, эмоциональным блаженством и — парадоксальнее всего — возобновлением веры в свои убеждения. Ибо для мудреца равны все верования, как значительные и искренние выражения великого опыта. Он почитает Иисуса не меньше чем Кришну.

Слева от меня сидит старик семидесяти пяти лет с куском бетеля за щекой. В руках он держит книгу на санскрите, и его глаза с тяжелыми веками глядят задумчиво на четкие буквы. Этот брахман долгие годы работал станционным смотрителем близ Мадраса, в шестьдесят лет оставил службу, а вскоре после этого умерла его жена. Тогда он воспользовался случаем и последовал своим давним устремлениям. Четырнадцать лет путешествовал брахман по стране, ездил паломником к мудрецам, святым и йогам в поисках того, чьи учения и личность всерьез затронут его душу. Он трижды обогнул Индию, но не нашел Мастера, достойного его высокого стандарта. Мы как-то встретились и обменялись взглядами, он сетовал тогда на неудачу. Его резкое честное лицо, изрезанное темными бороздами морщин, понравилось мне. Он не был интеллектуалом и полностью полагался на интуицию. Будучи значительно моложе его, я посчитал себя обязанным дать ему добрый совет! Ответом была удивительная просьба стать его Учителем! «Ваш Мастер недалеко», — сказал я ему и направил прямо к Махарши. Он не долго спорил со мной и стал горячим приверженцем мудреца.

Другой человек в зале — в очках и шелковом костюме, — процветающий на вид судья, он воспользовался перерывом в законодательной сессии и посетил Махарши. Он — и суровый ученик, и пламенный поклонник — всегда приезжает не меньше раза в год. Этот культурный, изящный и высокообразованный джентльмен демократично сидит среди тамильских бедняков, которые обнажены по пояс и вымазаны маслом, так что их тела блестят подобно лакированному эбониту. Человек, собравший их вместе, разрушает нетерпимый снобизм каст. Он создает единство, которое издревле заставляло принцев и раджей приходить из дальних краев и советоваться с лесными риши, — глубокое признание истинной мудрости ценилось выше внешних различий.

Молодая женщина с красиво одетым ребенком входит и простирается в благоговении перед мудрецом. Речь идет о глубоких проблемах жизни, и поэтому она садится в молчании, не отваживаясь принять участие в умной беседе. Знания не считаются украшением индийской женщины, и она мало что знает, кроме кулинарии и домашних дел. Но она знает о присутствии неоспоримого величия.

С наступлением сумерек в зале наступает время для общей медитации. Нередко Махарши подает сигнал, входя мягко и почти незаметно в транс и уводя свои чувства из внешнего мира. В этих ежедневных медитациях рядом с могущественным мудрецом я узнаю, как уносить свои мысли все глубже внутрь себя. Невозможно часто общаться с ним и не стать просветленным изнутри словно бы лучом из его духовной орбиты. Все больше я осознаю, как он притягивает к себе мой ум во время этого тихого отдыха. И тогда начинаешь понимать, почему молчание этого человека значительнее его слов. Его тихая спокойная уравновешенность скрывает динамичное достижение, которое сильно влияет на личность без слов или зримых действий. Бывают моменты, когда я ощущаю его власть так сильно, что если бы он отдал самый сложный приказ, я охотно бы подчинился. Но Махарши — последний человек в мире, который мог бы связать своих приверженцев цепями раболепного послушания, он дает каждому полную свободу действий. И этим он сильно отличается от большинства учителей и йогов, каких я только встречал в Индии.

Мои размышления идут тем путем, на который он указал при первом моем посещении. Тогда меня мучила неопределенность его ответов. А ныне я начал смотреть в самого себя.

Кто Я?