Путешествие в Талех

На фоне разноязыких и этнически разнородных государств Тропической Африки Сомали не только редкое, по, пожалуй, единственное исключение. Основное население республики — сомалийцы — представляет собой однородную этническую общность, связанную единством языка, культуры и происхождения. И несмотря на это, главным врагом сомалийского общества считается трибализм. Почему? И что такое трибализм?

Историки и этнографы вкладывают в понятие «трибализм» весь комплекс сложных противоречивых взаимоотношений между отдельными этническими группами, населяющими ту или иную страну или регион. Обычно о проблеме трибализма говорят тогда, когда возникают противоречия между этническими группами, приводящие к конфликтам и другим нежелательным последствиям для всей жизни общества или страны.

В Сомали проблема трибализма существует не как результат межэтнических противоречий, а как следствие традиционной социальной организации сомалийского общества, где еще сильны пережитки родо-племенной структуры. В соответствии с этой структурой все сомалийцы делятся на шесть больших племен: дарод, дир, иссак, хавийя, раханвейн и дигил. К первым четырем принадлежат в основном скотоводы-кочевники, к двум последним — оседлые сомалийцы, занимающиеся земледелием. Раханвейн и дигил населяют междуречье Джубы и Шсбели, а четыре подразделения кочевников расселены по всей территории Сомали, но основная масса сосредоточена все-таки на севере — здесь живут дарод, дир, иссак. Сомалийцы возводят свое происхождение к южноаравийским арабам, переселившимся когда-то на территорию нынешнего Сомали. Названия племен происходят от имен их легендарных основателей, потомками которых считают себя все сомалийцы. Перечисленные племена, в свою очередь, подразделяются на более мелкие единицы, и вся эта генеалогическая пирамида покоится на самой низшей единице родоплеменной системы — большой или малой семье. Таким образом, каждый сомалиец связан реальными или фиктивными узами родства с какой-либо единицей родоплеменной организации. Эта архаичная система, присущая в той или иной мере всем кочевым обществам, существовала в Сомали на протяжении столетий и сохранилась почти в неизменном виде до наших дней.

Экстенсивное кочевое скотоводство, которым занимается большинство населения, нехватка воды и пастбищ вели к тому, что постоянно возникали напряженные отношения между отдельными группами кочевников, претендующими на то или иное пастбище, на тог или иной источник. И даже когда причина напряженности исчезала, вызванная ею враждебность оставалась. Это неизбежно приводило к военным стычкам между отдельными группами, убийствам, угону скота и т. д. Так продолжалось до последнего времени. Уже в период независимости, то есть после 1960 года, каждые новые выборы — в стране происходили на фоне непрерывных столкновений между отдельными племенными группами, поддерживавшими своего кандидата. Архаизм родо-племенной организаций проникал в современный парламент. Были силы и внутри страны, и вне ее, которые поддерживали и подогревали нездоровые клановые интересы. Население жило в постоянном страхе и неуверенности. И вот новое руководство решило с этим покончить.

Осенью 1970 года и весной 1971 года проводилась массовая антитрибалистская кампания. Повсюду проходили митинги и собрания, на которых разъяснялась политика нового руководства Сомали, устраивались различные церемонии, вроде сжигания чучел, символизирующих трибализм. Не будет преувеличением сказать, что подавляющее большинство сомалийцев поддерживали эту кампанию.

Были внесены изменения в законодательство, в частности установлены более суровые, чем раньше, наказания за угон скота, чтобы исключить возможность межплеменных конфликтов на этой почве. Запрещалось даже упоминание о принадлежности к тому или иному племени, ибо это рассматривалось как проявление трибализма.

Дело иногда доходило до курьезов. Так, нам наотрез отказались выдать из архива Харгейсы книгу английского автора Джона Ханта «Генеалогия сомалийских племен», изданную в 1943 году. Напрасно мы толковали местным чиновникам, что книга нужна нам для изучения истории национально-освободительного движения в Сомали, в котором проявлялись определенные аптитрибалистские тенденции, что, изучив эту книгу, мы могли бы внести свою лепту в борьбу против трибализма. Ничего не помогло. Книгу мы не получили.

В первые же дни мы нанесли визиты местным властям: губернатору провинции — генералу полиции Мохамеду Харби и командующему военным округом подполковнику Осману Салаху Абдикариму. Обсудили маршрут предстоящей поездки. Что касается транспорта, то губернатор согласился дать нам машины, но… только до Бурао. Дело в том, что большинство интересующих нас мест, включая и Талех, расположены в соседней Северо-Восточной провинции, где есть свой губернатор и где нам придется пересесть с «северо-западных» лендроверов на «северо-восточные». Нас заверили, что никаких осложнений не будет, так как «северо-восточный» губернатор, конечно, уже получил соответствующие указания из Могадишо.