Путешествие в Талех

— Дороги сейчас, конечно, безопасны, — сказал полковник Абдуллахи. — Не то, что раньше, во времена межплеменной вражды. Но на всякий случай с вами поедет охрана. Заночуете в дороге — могут звери подойти. Да-да, и львы тоже. К тому же, если попадете под дождь и застрянете, то две пары сильных рук не помешают.

Мы не спорим — губернатору лучше знать, что бывает на сомалийских дорогах. Итак, два молодых парня в серой форме, Ибрахим и Мохамед, с винтовками и сумками с небольшим запасом патронов усаживаются в одну из машин.

И опять задержка. Саид охает — у него заболело ухо. Вчера он его начал лечить чем-то сам, и стало, конечно, еще хуже. Всем караваном подъезжаем к больнице. Там — легкий переполох при виде нашей разномастной команды, да еще с вооруженным полицейским эскортом. Саиду вливают какие-то успокоительные капли, и отряд, потеряв добрых полтора часа столь дорогого для нас времени, выезжает из Бурао.

Сначала мы направляемся в местечко Дул-Мадоба, что на семьдесят километров дальше на восток. Там 9 августа 1913 года произошло одно из наиболее известных сражений периода антиколониального восстания под руководством Мохаммеда Абдуллы Хасана, в котором отряды сомалийских повстанцев наголову разбили сформированный англичанами Верблюжий корпус. На этот отряд верблюжьей кавалерии английские колониальные власти возлагали большие надежды. В бою был убит командир отряда англичанин Ричард Корфилд. Пожалуй, именно это обстоятельство сыграло главную роль в том, что поражение отряда вызвало бурную реакцию в Лондоне. Английские войска и раньше неоднократно бывали биты сомалийскими повстанцами, но, как правило, власти старались не привлекать к этому внимания широкой общественности в Англии. Гибель же Корфилда сделала это невозможным.

В лагере повстанцев победа вызвала ликование. Сеид Мохаммед сложил по случаю торжества очередной габей, который в соответствии с установленным порядком специально выделенные «летописцы-запоминальщики» сразу же разнесли по всем районам, охваченным восстанием. В этом чрезвычайно эмоциональном стихотворении автор обращается к душе убитого Корфилда с требованием рассказать богу, какие чувства испытывал Корфилд, когда дервиши одержали верх в бою и сразили его самого.

Мы не раз слышали стихотворение от сомалийцев и, конечно, от ау Джамы, который считается признанным знатоком поэзии сеида Мохаммеда[5]. Как мы узнали, сомалийские патриоты распространяли ее в Могадишо накануне провозглашения независимости Сомали в 1960 году.

Проехав небольшое селение Магалир, свернули с дороги и прямо по бушу направились к гряде холмов, находящихся примерно в трех километрах от дороги. На самом высоком холме стоял двухметровый обелиск над могилой Корфилда. Мы оставили машины внизу и поднялись на вершину холма, откуда открывался вид на долину. Здесь и произошла кровавая битва.

Отряд дервишей под командованием Исмаила Мире в течение шести часов вел бой против Верблюжьего корпуса. С самого начала повстанцы захватили инициативу: они атаковали первыми, не дав возможности Корфилду занять свободную от кустарников позицию, где англичане смогли бы наиболее эффективно использовать свое самое сильное оружие — пулемет «максим». Ударив по флангам и обратив в бегство вспомогательный отряд сомалийских наемников, дервиши загнали англичан в зарибу — кольцевое укрепление, сооруженное из колючих кустарников. Ведя непрерывные атаки с разных сторон, они вывели — из строя пулемет. Затем метким выстрелом был убит и сам Корфилд. Это вызвало полное замешательство в лагере англичан, и они поспешно отступили сначала в Бурао, а затем еще дальше — в Шейх. Дервиши не преследовали противника. Они поспешили в Талсх сообщить о разгроме Верблюжьего корпуса.

Возвратившись к лендроверам, мы выехали на дорогу, вернулись немного назад, а затем снова съехали в сторону, теперь на северо-восток, в направлении города Эригаво. Машины шли по чуть заметной колее. Справа возникла и становилась все больше горная гряда Бур-Даб. Где-то здесь, в одном из ущельев, должны быть руины фортов Шимбер-Беррис, где происходили ожесточенные бои между повстанцами и англичанами.

Ау Джама напряженно всматривается, что-то бормочет, высчитывает, потом командует: «Стой! Здесь!». Справа виднеется горное ущелье, каких здесь много. Джама настаивает: «Здесь!». Солнце стоит в зените — полдень. Жара невыносимая, до гор, где, по мнению Джимы, находятся форты, — километра два-три. Надо идти. Преодолев колебания наших сомалийских коллег: а Может, все-таки поедем, ведь жарко очень», отправляемся в путь. Водители остаются с машинами.

С трудом продираясь сквозь колючие кустарники, медленно продвигаемся под палящим солнцем. С нами идут и полицейские Ибрахим и Мохамед; кроме винтовок они тащат термосы с водой и чаем. На этом настоял многоопытный и осторожный ау Джама. Мы измучены, обливаемся потом. Наконец вышли из буша, теперь идем, а точнее, прыгаем по огромным камням, взбираясь все выше и выше. Очевидно, ущелье не сквозное, оно заканчивается тупиком где-то там, у вершины гряды.