Путешествие в Тунис

Dazu hat er gerade noch acht Minuten Zeit. Die Uhr tickt. Кто-нибудь остановит ти долбаные часы?

Глава 44

(дальнее Подмосковье, 2001)

Движение тела к Матери-Земле начинается со скоростью, равной нулю. Ускорение зависит от расстояния до центра Земли и силы сопротивления воздуха. Если пренебречь несферичностью Земли, то это значит, что с высоты трех тысяч метров ему предстояло лететь около 60 секунд. Он отстегнул ремни и выпрыгнул из самолетика. Итак — 10 секунд, 20, 40, 60! Ветер свистит и земля приближается с нечеловеческой скоростью.

(5 секунд спустя)

Он врезался в макушку старой ели и, ломая ветки, упал на мшистую опушку. Счет времени остановился. Sic transit, блин!

(Сен-Тропез, 1998)

Моторная яхта «Денди» пришвартовалась к причалу. Закрепив швартовый, он прошлепал по лакированной палубе и улегся под зонтиком с томиком Сент-Экзюпери. Прохожие показывали пальцем — на дорогую яхту, его черные пятки и томик Сент-Экзюпери в мягкой обложке. Не все понимали, что за одно кольцо причала он платит две штуки в месяц. Зеленых, разумеется.

(там же)

Il ne bouge pas mais sa bite ça bouge.

(Мюнхен, 1995)

Они горланя выбежали из Английского парка, уселись на скамейке, а Ральф вытащил бугристый член товарища и на глазах у прохожих взял его в рот. Чем вызвал шок у тихих бюргеров.

(там же)

fellation minette ferdinand hodler

(Москва, 2000)

Они поджидают. У границы человеческих поселений. Мощная группа видов. Они готовы ко всему — и к бою, и к смертной славе. Оставаясь дикими, они заселили города от самых высоких крыш до асфальта, и даже — до подземелий метро. Они многочисленны и вездесущи, и их уже не принято называть дикими животными. Официально они именуются синантропными, то есть живущими при человеке. Падшие твари. Однако ими фауна большого города не исчерпывается. Она вообще ничем не исчерпывается.

(Вхутемас, 1925)

Прописали ему дозу сезаннизма. Всяко было во Вхутемасе. Пока не превратился во Вхутеин. После того как ушел в абстрактное, понял, что возврата к фигуративному нет. Так чего он, братцы, композиции учился? Чего щурился, чего карандаш точил? Зря все это. Есть только то, что есть, чего же нет, того и быть не может.

(Паттайя, 1998)

Эдди сказал: «Велик ваш Достоевский тем, что доказал: приходишь из Ниоткуда и в Никуда уходишь.» Потом добавил: «И я хочу — чтобы как умер — бросили бы тело мое в помойку за ненужностью. Безо всяких похорон. Ну а покуда жив — хочу трахать малолеток, читать Достоевского и резаться в бильярд. Поэтому я и живу в Паттайе. Это величайший бордель в мире».

(Базель, 1999)

Сместились. Иль улеглись. По ту границу зримого. Три жизни: Эдди, Мария и Розмари. Фламандец, голландка и швейцарка. Отростки большого германского пространства. И что я там увидел? Печальное, окаменелое одиночество. Sic transit, блин!

(Сигулда, 1975)

Из вороха бесчисленных моментов он выбрал один — когда березы шепчутся с латышами.

(там же)

Шепчитесь, блин, шепчитесь! Да будет вам усладой непреходящий шепот.

(Брайтон-бич, 1999)

В магазине International Food было всего навалом: громоздились колбасы краковские, армавирские, полтавские и отдельные. Там он и заметил ее — в советском накрахмаленном кокошнике 50-х, с двумя белыми косичками. Она уставилась на него голубыми глазами-пуговками и спросила басом: «Вам сколько паундов завесить»? А он как подавился — слюной непереваренных колбас.

(там же)

— Блин! — этот звук ушел тонким резонансом.

(Куин Элизабет-2, 1995)

Когда желтоватый кабель лежит на дне океана, когда волокнистая связь передает речевые сигналы, когда стайки глубоководных камбал притираются к полиэтиленовой обмотке, а под нее подкапываются одинокие белые крабики и закапываются в ил сколопендры, тогда становится ясно, как близки мы ко времени Атлантов.

(опять блин Атлантида!)

Сей континент сидел на «пузыре» земной коры, под коим шло интенсивное кипение, как в гейзере. Они использовали эту энергию. Потом пузырь взорвался, лопнул. Шипящий бульон химических веществ извергся в океан и атмосферу. Тлетворный запах расползался, и мутно-грязное пятно расплылось по поверхности. Огромная волна накрыла другие континенты.

(вот-вот, батенька!)

Сдвигаются системы, сталкиваются лбами, громоздятся друг на друга, и мы блин барахтаемся под этими торосами. Der Weltenplan vollzieht sich unerbittlich.

(там же)

Я рассуждал практически — что ежели все одно уплывает в «Никуда», то сколько оно «Там» длится? Ведь полное Небытие, Ничто — есть только отсутствие во Времени. А если нет Времени, то что-то все равно выпадет из Пустоты. Иначе не бывает. Короче — воплощение прийдет, но только не «твое», а абсолютно новое, из Пустоты. Иначе говоря, ты вечно будешь «сейчас и здесь», но только другим, безо всякой связи с предыдущим. Просто здесь. Просто так. Есть только то, что есть, чего же нет, того и быть не может.

(Москва, 22.05.98)