Путешествие в Тунис

Наблюдение за миром в столь изощренной форме:
Кому давалось оно легко, наблюдение за миром?
Миллионы пернатых, забитых почем зря жертв птичьего гриппа. Пока в пух и прах забивают кур, человечество становится Свидетелем новых зараз: обезьяннего поноса, коровьего бешенства И просто собачьей чумки.
А чукчи? Каково им с оленями кочевать по снежным заносам? Каково переживать: полет частиц. Колебания вибрионов.
В северном сияньи. В сухом морозном воздухе оне не колеблются, а Просто внемлют — стоят над землей часами и внемлют. В офшорах Свежего вздоха. По сопкам Манчжурии. По заводям Байкала.
По тихим оврагам Евразии и у нас на чердаке —
Мириадами пылинок в золотом луче.
Для однозвучно звенящих колокольчиков,
Для полнозвучно звучащих муэдзинов,
Для многозвучно пиздящих парламентариев
Мы придумали кое-что, писатели и педерасты, — месть, сравнимую
С писком комара в тихой заводи Нила.
Мулаты и метисы, квартероны и манкурты, сектанты и подписанты — Все войдут в личный файл товарища О'Рейли.
Сие возмутительное слово взбередило воды у офшора, подняло Муть и выплеснуло на берег мириады мертвых комариных брюшек, Мириады сверкающих крылышек — ихтио-чешуйчато-сизокрылых.
Но даже промыв алкоголем мозги, всех их не узреть.
Наблюдение за миром продолжается. Только в сдвинуто призрачной Форме, где много тел манкуртов и квартеронов полощется
На свежем прибое.

Прага, 2004

Москва-1957

Влажный снег падает на Мосфильмовскую улицу,
Затихает чей-то унылый вой над сталинским бараком,
И тухнут огни в кирпичном доме работников Мосфильма.
Чухрай только что снял «Сорок первый»,
И все верят в благо решений 20 съезда.
Припорошило снежком чью-то черную галошу,
И отпечатался чей-то крепкий шаг на снегу.
В Кремле закончился банкет,
Уносят грязные тарелки и фужеры.
Последняя «Победа» проезжает по Мосфильмовской,
Спят советские люди.
В речушке Сетунь
Смердят эфирные масла,
Просочившиеся из Дорхимзавода.
Этот надрывный запашок мы узнаем за версту
И продолжаем жить.

Прага 2005

Плевалово