Путешествие внутрь иглы. Новые (конструктивные) баллады

Снова домой
после дальней поездки вернувшись,
мир и покой
на душе ощущаете вы,

мир и покой —

они очень похожи на небо,
прочих же чувств
совокупность – она как земля, —

но как не то

небо за самолетным окошком:
скучно оно
и ужасна его пустота,

в то время как

в него глядя из грешного мира —
снизу наверх —
все величие видишь его, —

так, если вы

слишком долго в покое и мире
будете жить,
они пресными станут для вас, —

вот почему

посреди приключений житейских —
да, только там —
мы предвечный находим покой,

и дом родной

в юном возрасте мы покидаем,
лишь для того,
чтоб под старость вернуться в него:

оба пути

в основанье и жизни и смерти,
видно, лежат, —
было так, есть и будет всегда,

и никогда

им в окружность одну не замкнуться,
как никогда
сердцу слиться с умом не дано, —

ну и потом —

возвращение больше чуть весит,
нежели путь,
что предшествовал в жизни ему:

значит ли то,

что когда-нибудь жизни не будет
и бытие
в чистом виде заменит ее?

этот вопрос —

как эпиграф ко всей нашей жизни —
пусть же теперь
и поставит все точки над i.

2. Пролог к Возвращению

Возвращаясь домой после очередной воскресной прогулки, я иду обычно через центр города, где каждый отрезок маршрута, будучи пройден многие тысячи раз, напитан воспоминаниями, как кусок янтаря медом веков, конечно, иной раз думаешь: а не свернуть ли в какой-нибудь малознакомый переулок, чтобы придать ритуальному пути хоть какое-нибудь разнообразие? однако, поразмыслив минуту-другую, я продолжаю идти по знакомому маршруту, точно какая-то посторонняя сила не позволяет свернуть в сторону, – так, наверное, малоопытный рисовальщик, отрабатывая чей-нибудь профиль и найдя правильный абрис, уже не рискует новым штрихом отклониться от него и лишь по инерции повторяет карандашные росчерки, отчего рисунок делается толще и отчетливей, причем эта примитивная в своей основе весомость не только не боится однообразия, но даже откровенно и точно кому-то назло всячески ее подчеркивает.

Впрочем, из тех же самых штрихов состоит и обыкновенная жизнь: рождение, шалости детства, любовь, семья, работа, болезнь, старость, смерть, – все это уже было и будет тысячу раз – это и есть профильный рисунок любой жизни, неоднократно наносимый и повторяемый на фоне никогда не прекращающегося бытия, – и вот, запомнив его, можно сказать, на генетическом уровне, мы инстинктивно воспроизводим его где надо и где не надо, в данном случае, пожалуй, скорее где не надо: когда я, например, возвращаясь с воскресной прогулки домой, стараюсь ни на шаг не отклониться от привычного маршрута.

3. Притча о Возвращении