Путешествие вокруг дикой груши

Было уже около полудня, когда у ворот скрипнул тормозами первый автомобиль. В окно я увидел, как выпрыгнул из него шофер и, бегом обогнув машину, открыл задние дверцы.

Сперва из машины выбрался коренастый мужчина, затем — худощавая женщина. И остановились в ожидании. Женщина, заглянув в машину, что-то сказала. Чем-то, быть может посадкой головы, она показалась мне очень знакомой. Наконец распахнулась и третья дверца, и из машины с достоинством вышла сидевшая на переднем сиденье Ева. На ней было синее платьице с белым воротничком и белые гольфы. Они о чем-то заспорили. Ева заглянула в сад и капризно тряхнула головой. Худощавая женщина подошла к ней ближе, и тут, когда они уставились друг на друга в упор, зло сверкая глазами, я увидел, насколько они похожи в каждом своем движении.

Водитель тем временем сел за руль и ждал чего-то, не выключая двигателя. Они остались втроем. Наконец, подталкивая Еву, двинулись вниз по дорожке.

Я отскочил от окна, плюхнулся на кровать и, отвернувшись к стене, закрыл глаза. Сейчас меня арестуют? Или это они к нам в гости пожаловали? Тогда почему ждет машина? Они ведь живут рядом с нами, только вход с другой улицы! Зачем машину оставили? Кого она ждет?

Неужто и правда меня?.. Я сжался в комок. Откуда-то издали, как сквозь вату, донеслись слова матери, она звонко приветствовала гостей. Потом стукнула входная дверь, они вошли в гостиную. А машина как будто отъехала! Я глянул в окно, но с кровати ворот не было видно. Я вскочил, посмотрел. В самом деле отъехала…

Из груди моей вырвался вздох облегчения. Ноги дрожали. Я рухнул опять на кровать, обхватил колени руками, однако дрожь не унялась.

Машины теперь подъезжали уже одна за другой. Слышался скрип тормозов, моторы стихали, хлопали дверцы, затем ворота, опять заводились моторы, раздавались шаги, перед моим окном проплывали тени, потом доносились приветственные возгласы гостей и грохот отодвигаемых в гостиной стульев…

В другое время все эти звуки показались бы мне самыми заурядными, но сейчас они наплывали, сливались друг с другом. Все казалось знакомым, уже пережитым однажды. Видимо, потому, что я ждал этого.

Я не знал, где мне спрятаться. Как улизнуть от них. В саду лужи. И на чердак не подняться — заметят.

Так я и лежал, пока ко мне не заглянула мать.

— Может, все-таки выйдешь? — проворчала она.

Я прикинулся, будто сплю. Она потрясла меня за плечо.

— Что ты делаешь здесь? Все уже собрались! А граф Тиль, видите ли, заставляет себя ждать! Это как понимать?!

Я сменил выражение лица.

— Ну ладно… иду… не кричи…

Мать взглянула на меня успокоенно и сказала:

— Дети в зимнем саду, пойди к ним.

Перед тем как войти, я опять сменил маску. Попробовал улыбнуться.

— Привет! — крикнул я.

Ева сидела ко мне спиной в плетеном соломенном кресле и, уставившись в одну точку, смотрела в сад. Мальчишки Пожгаи стояли над моими разбросанными игрушками, старший пинал детали конструктора.

— Ты зачем их пинаешь?

— Низачем, — сказал он, пыхтя и оттопырив до самого носа губу.

— Это же не твое!

— У меня еще больше игрушек…

Я промолчал. Внимание мое было приковано к Еве. Я знал, что придется с ней говорить. Избежать этого было никак невозможно. Либо я сейчас подойду к ней, либо просто сбегу… Но бежать было некуда. Я спиной ощущал на себе колючий взгляд матери.

— Привет, — сказал я, шагнув к Еве.

Она молча кивнула.

Мальчишка как ни в чем не бывало продолжал пинать мой конструктор.

Я рассерженно повернулся и только теперь заметил, что в углу, под огромным фикусом, сидели девчонки Унгвари. Тощие, молчаливо-надменные, они напыжились в своих диковинных платьицах и только глазами постреливали в мою сторону.

— Привет, — крикнул я им. Они что-то прошепелявили, но я не расслышал. Не идти же мне к ним, подумал я и отвернулся к Еве. Ни за что к ним не подойду. Девчонки стали шушукаться. Тогда я пожал плечами и вообще повернулся спиной.

— Привет, — еще раз сказал я Еве.

Она промолчала, только глаза вскинула.

— Ты сюда как попала?

— На машине приехала, — язвительно ответила Ева.

— В гости, что ли?

— Если не против, то да.

— Не сердись.

— Ты меня оскорбил.

— Не сердись, ну.

— Ты мне надоел, и все остальные тоже. Я отсюда сбегу.

— Я с тобой, — вызвался я, думая, что она обрадуется этой совместной акции.

— Ты останешься здесь. Потому что ты трус.

— Я не трус…

— Не подумай, что я уже все забыла. Просто на свете бывают вещи, которые приходится скрывать. Кстати, — добавила она словно бы между прочим, — я на тебя отцу нажаловалась…

— А давайте качели подвесим, — сказал один из мальчишек Пожгаи.

— Подвешивайте, — ответил я и вышел из зимнего сада.

14

Мне хотелось смеяться. Я знал, что она соврала. Решила меня испугать. Думает, я боюсь ее. Ошибается! И трусить я никогда не трусил. Драться я не люблю. Но это вовсе не трусость. Вот если бы я сбежал отсюда, это была бы трусость. Но я сильный и родителям смело в глаза могу посмотреть…

Тут я задумался. Будто туча, пронесся в сознании страх. А могу ли?.. А вдруг не врет?.. Вдруг и правда нажаловалась?