Путешествие вокруг света на корабле «Бигль»

Животных в этих странах так много, что человечное обращение с ними не связано тесно с собственной выгодой, а потому, боюсь, с таким обращением здесь едва ли знакомы. Однажды, когда я ехал по пампасам с одним очень почтенным эстансьеро, моя лошадь, утомившись, отстала. Этот человек все время кричал, чтобы я пришпорил ее. Когда же я возразил, что жалко лошадь, ибо она совсем измучена, он воскликнул: «Ну и что же – пустяки – шпорьте ее – это моя лошадь». Мне нелегко было втолковать ему, что я не желаю пользоваться шпорами ради самой лошади, а не в его интересах. Он воскликнул в величайшем изумлении: «Ah, Don Carlos, que cosa!» [«Ах, дон Карлос, что за пустяки!»]. Было совершенно очевидно, что подобная мысль никогда прежде не приходила ему в голову.

Всем известно, что гаучосы – прекрасные наездники. Они не могут себе представить, как это можно свалиться с лошади, что бы она ни вытворяла. По их понятиям, хороший наездник тот, кто может справиться с неукрощенным жеребцом, кто соскакивает на ноги, когда лошадь под ним падает, и способен совершать другие подвиги в этом роде. Я слышал, как один человек бился об заклад, что двадцать раз повалит свою лошадь на землю и девятнадцать раз из них не упадет сам.

Я вспоминаю, как один гаучо на моих глазах ездил на очень упрямом коне; конь три раза подряд поднимался на дыбы так высоко, что со страшной силой опрокидывался навзничь. Человек, с необыкновенным хладнокровием определяя подходящий момент, соскальзывал с лошади как раз вовремя – ни секундой раньше, ни секундой позже; но как только лошадь вставала, человек снова вскакивал ей на спину и, наконец, пустил ее вскачь. Кажется, что гаучосы никогда не напрягают своих мышц.

Однажды я наблюдал хорошего наездника, с которым мы вместе скакали галопом, и думал про себя: «Если только лошадь прыгнет сейчас в сторону, он наверняка упадет – так беспечен он в седле». В тот же миг под самым носом у лошади вскочил со своего гнезда самец-страус; молодая лошадь, как олень, прыгнула в сторону; что же касается человека, то он, можно сказать, только разделил и испуг, и прыжок своей лошади.

В Чили и Перу приучению лошади к узде уделяют большее внимание, чем в провинциях Ла-Платы, и это обусловлено, очевидно, более сложным рельефом местности. В Чили лошадь не считается окончательно объезженной, пока ее нельзя остановить на всем скаку в любом месте, например на плаще, брошенном на землю, или под самой стеной, так что вздыбленное животное задевает стену копытами. Я видел горячего коня, которого всадник, управляя только указательным и большим пальцем, заставил проскакать во весь опор через двор, а затем пустил его описывать очень быстрые круги вокруг столба веранды, так хорошо сохраняя расстояние, что всаднику все время удавалось касаться столба вытянутой рукой. Затем он исполнил полувольт в воздухе и, точно так же вытянув другую руку, стал с поразительной скоростью вертеться в обратном направлении.

Такая лошадь действительно хорошо выезжена, и, хотя на первый взгляд все это может показаться бесполезным, тем не менее дело обстоит далеко не так. Подобная выездка есть не что иное, как доведение до совершенства тех качеств, какие бывают необходимы каждый день. Пойманный на лассо вол иногда начинает быстро кружиться, и, если лошадь недостаточно хорошо выезжена, сильно натянутое лассо пугает ее, и она не вертится вслед за волом подобно оси колеса.

От таких случаев уже погибло много людей: дело в том, что если лассо захлестнется вокруг тела всадника, то сила, с которой тянут животные с противоположных концов ремня, мгновенно перережет человека чуть ли не пополам. На тех же принципах устраиваются скачки: расстояние составляет всего лишь 200–300 ярдов, зато от лошадей требуется стремительность. Скаковых лошадей приучают не только стоять, касаясь копытами черты, но и ставить все четыре ноги вместе, чтобы с первым же скачком полностью вводилась в действие сила задних ног.

В Чили мне передавали рассказ, который, мне кажется, соответствует истине и наглядно показывает пользу хорошо выезженного коня. Один почтенный человек ехал однажды верхом, повстречал двух всадников и в лошади одного из них признал ту, которую у него недавно украли. Он потребовал свою лошадь, но те в ответ вытащили сабли и погнались за ним. Хозяин краденой лошади на своем добром и быстром коне держался лишь немного впереди преследователей; проезжая мимо густого куста, он обогнул его кругом и резко затормозил коня до полной остановки.