Путешествие вокруг света

Император давно уже был недоволен рвением миссионеров к обращению Татар, подданных его, в Христианскую веру, как изданный по сему поводу манифест то доказывает; но настоящего на Христиан гонения виною следующее произшествие. Италиянской миссионер Адъюдати послал с нарочным из Пекина в Кантон к приятелю своему сочиненную им карту одной Китайской области, в коей находился он долгое время. На пределах провинции, где обыскиваются проезжающие каждой раз весьма строго, обыскали равномерно и сего посланного, которой кроме карты, имел при себе также много писем от разных Европейских миссионеррв к приятелям их в Макао. Вероятно, что посланному сему вперена была необыкновенная предосторожность; ибо он объявил с начала не ту провинцию, из которой ехал. Как скоро открыли лживость его показания, то и возъимели подозрение. Посланного взяли под стражу и отправили с картою и письмами в Пекин, где предан пытке, чтобы выведать признание, кем был отправлен. Он показал на Италиянца Адъюдати. Сего посадили немедленно в темницу, а дом его, равно как и всех, находившихся в Пекине миссионеров объискали наистрожайше. Возъимев подозрение на всех миссионеров, отправили письма Адъюдати к Российскому Епископу для узнания содержания оных. Сей отклонил однако от себя неприятное поручение под предлогом, что он не имеет довольных сведений в языках, на коих письма сии писаны. Таковой отзыв Российского Епископа послужил много к спасению миссионеров, и сии признали сие с должною благодарностию. Поучительные книги Христианского вероисповедания, переведенные миссионерами на язык Китайской, конфискованы и сожжены; ревность миссионеров к проповедыванию Христианской веры почтена преступлением. Я имею перевод Г-на Стаунтона[230] с ИМПЕРАТОРСКОГО манифеста, содержащего в себе меры против миссионеров. Оной написан не без остроумия. Многие, помещенные в изданных миссионерами на Китайском языке книгах, наставления в Христианском законе осмеяны. Миссионеры обвиняются в обращении Татар в Христианскую веру, "которая, говорит ИМПЕРАТОР в своем манифесте, судя по книгам, изданным ими, бессмысленнее даже сект Фое[231] и Таоссе.[232]" распространенная миссионерами между Татарами повесть о Пейт-сее, Татарском Принце, осмеивается наипаче. В оной написано о сем Принце, что он частию за худые свои деяния, но более всего за невнимание увещаниям богобоязливой своей супруги Фо-Тсиен, Татарской Принцессы, отведен во ад легионом диаволов, где плавает в вечном пламенном океане. "С именами Пейт-сее и Фо-Тсиен могли познакомиться миссионеры не иначе, как чрез частое обращение свое с Татарами. Грубая, несообразная с понятием выдумка их об участи Пейт-сее кажется весьма нелепою." В манифесте осмеивается равномерно и повесть миссионеров о святой Урсуле, которую наказал отец её за непослушание смертию, чрез что Тиен-Чи, Господь неба и земли раздражен был столько, что поразил его громовым ударом. "Сия повесть, сказано в манифесте, должна служить наставлением родителям, что бы они не противодействовали намерениям и предприятиям детей своих. Явная противоположность здравому рассудку и общественному порядку. Таковое учение не менее опасно, сколько и необузданная опрометчивость бешеной собаки." ИМПЕРАТОР заключает манифест внушением Татарам, подданным его, предосторожности от Миссионеров и увещанием, чтоб они исповеданию своему, законам и обычаям оставались, навсегда преданными. Для возможного же предъупреждения худых следствий повелевает он составить сословие, долженствующее надзирать за миссионерами бдительным оком. Адъюдати изгнан в Татарию; другой Италиянской миссионер Шоизен Сальватти, странствовавший в государстве без позволения правительства, захвачен недалеко от Кантона, в коем сказывали, содержится в темнице. Мне говорили также и, об одном Поляке, которой пойман на границе и мучен был жесточайшим образом. По издании манифеста приняты немедленно меры к изысканию обратившихся в Христианскую веру. Обличенный в сем должен был отречься от оной клятвенно, в противном случае принять смертную казнь. Два только знатные мандарина, родственники ИМПЕРАТОРА, не хотевшие отречься от Христианской веры, освобождены от смертной казни; но они сосланы в Елеутскую Татарию. Аббат Менгет, француской миссионер, агент в Кантоне миссионеров своей нации, находящихся в Китае, утверждал, что на Христиан теперь не столь жестоко, хотя за миссионерами, коим позволено остаться в Пекине, и надзирают с великою внимательностию, и хотя приезжающих вновь миссионеров строго запрещено впускать во внутренность государства. Во время бытности нашей в Кантоне привезены туда в начале Января два француские миссионера, которым предлежал пут в Макао. Они жили прежде в сем месте пять лет, ожидая позволения на прибытие в Пекин. Наконец оное прислано и они туда отправились; но, находившись в близком расстоянии уже от столицы, получили повеление возвратиться опять в Макао. В бытность их в Кантоне, продолжавшуюся только два дня, запретили им выходить на берег, но приятелям и знакомым посещать их позволили. На привезшем их судне написано было большими буквами, что они посланы по повелению ИМПЕРАТОРА для отправления их в свое отечество. Впрочем миссионеры сии хвалили очень обхождение с ними Китайцев; ибо их везли и содержали на ИМПЕРАТОРСКОМ изждивении и поступали с ними нестрого. Путь их, говорили они, был бы даже приятен, если бы предназначение их чрез то не разрушилось. Теперь не осталось им более ничего, как возвратиться в Европу. Ибо сомнительно, чтоб они когда либо успели в своих предприятиях.