Путешествие вверх (СИ)

У Вэру закружилась голова, хотя страха он не чувствовал. Он перевел взгляд на пальцы своих босых ног, — над самым краем бездны. Всего один шаг вперед — и…

Он вновь взглянул на Айэта, — тот с болью смотрел на них, но не на Вэру, а на Хьютай. Он надеялся на её возвращение, — для него одиночество станет бесконечной пыткой… как и для самого Вэру. Хьютай тоже смотрела на юношу… надеялась ли она вернуться?

Анмай испугался, что она покинет его. Он знал, что её любовь разрывает её пополам, и не знал, чего желать, — её возвращения, или…

Кого бы она не выбрала, — второй будет обречен на вечную тоску, и печаль воспоминаний об этом выборе не отпустит её никогда. Анмай не знал, как больно ранит его это открытие.

Она ощутила его страх, коснувшись лица любимого. Анмай смотрел на неё с болью.

— Хьютай… это последние минуты. Потом… потом мы уже не сможем… говорить, видеть друг друга. Я уже не в первый раз прощаюсь с тобой, но теперь ошибки не будет. Я сделал много… в общем, мне было хорошо с тобой. И… я говорю как дурак, да?

Хьютай улыбнулась — слабо, едва заметно.

— Да.

Анмай почувствовал, как от страшной тоски сжимается сердце… ему хотелось, чтобы оно замерло навсегда прямо сейчас… и он испугался, что оно может не выдержать. Ему вдруг захотелось так много сказать ей… сказать, как он её любит, но он не мог найти слов. Он только обнял её, прижимая к себе со всей нежностью, на которую был способен, осторожно баюкая её, словно ребенка.

Когда он задрожал в беззвучном плаче, она вдруг обмякла в его руках. На сей раз они были слишком измучены, чтобы чем-то выражать свои чувства. Было уже слишком поздно, — и для этого, и для всего остального.

Так прошло много времени — целая вечность, наполненная покоем. Вэру казалось, что тело Хьютай в его объятиях становится единственной существующей реальностью. Он понимал, чувствовал, что это безумное признание в любви действительно было самым последним.

Это было горько, и, в то же время, радостно, — Анмай боялся, что их взаимное влечение всё больше вырождалось, превращаясь в чисто животную безудержную страсть, всё растущую по мере того, как распадались и слабели их сознания. Но сейчас, в самом конце, голова стала пронзительно ясной, и он понял, — так должно было случиться. Тот, кто разрушает всё ради своей мечты, в конечном счете разрушает и себя, свой разум.

Он уже не чувствовал своего тела, и вдруг понял, что уже давно не верит в реальность происходящего. С каких пор? Пожалуй, со своего пробуждения на Девяти Мирах Файау. А сейчас он не был уверен в том, что было и прошлое. Он чувствовал себя чьим-то сном, — рассеянным, бледным облаком случайных, лишь внешне связанных воспоминаний, сном, который вот-вот закончится.

Он застыл… потом шагнул вперед. Хьютай легко, без сопротивления, шагнула в бездну вслед за ним.

Мелькнуло и исчезло печальное лицо Айэта. Воздух ударил им в лица, мгновенно сделавшись твердым. Рука Хьютай отчаянно стиснула его руку, как он — её, удерживая его не столько ей, сколько всей душой, — она выбрала его… хотя Вэру уже не хотел, чтобы она избрала печаль вечного расставания. Потом им показалось, что они повисли в пустоте, пронизанной серебряным светом. Он становился всё ярче, растворял их…

И Анмай даже не заметил, как рука Хьютай выскользнула из его руки.

Глава 17. В судной пустыне

Кто дух зажег, кто дал мне легкость крылий?

Кто устранил страх смерти или рока?

Кто цепь разбил, кто распахнул широко

Врата, что лишь немногие открыли?

Века ль, года, недели, дни ль, часы ли

(Твое оружье, Время!) — их потока

Алмаз, ни сталь не сдержат, но жестокой

Отныне их я не подвластен силе.

Отсюда ввысь стремлюсь я, полон Веры,

Кристалл Небес мне не преграда боле,

Но, вскрывши их, подъемлюсь в Бесконечность.

И между тем как все в другие сферы

Я проникаю сквозь эфира поле,

Внизу — другим — я оставляю Млечность.

Джордано Бруно, «О Бесконечности, Вселенной и Мирах», 1584.

Анмай не терял сознания. Просто в один миг он исчез, перестал быть, и появился вновь, — не зная, сколько времени вместилось в этот миг небытия… но он чувствовал себя свежим и сильным, словно мирно проспал несколько часов. Во всяком случае, в голове у него удивительно посвежело, а всё, случившееся миг назад, подернулось дымкой воспоминаний, — словно он расстался с Айэтом и Хьютай уже очень давно, успел пережить их утрату, и примирился с ней. Возможно, так оно и было. Кто знает? Узнай Вэру, что за этот миг прошла целая вечность, — он не удивился бы.