Путешествие вверх

Несколько бесконечных мгновений не происходило ничего, потом, с потрясшим всё здание ударом, перед ошеломленным Вэру распахнулась бескрайняя равнина, покрытая жесткой голубоватой травой. Над ней, в бездонно-синем небе, повисли невероятно огромные миры, — не луны, а целые планеты, покрытые материками и океанами. По равнине текла такая же необозримо широкая лавина каких-то больших зверей, — тёмных, с белыми полосами, похожих на огромных тигров, — они неслись, распластываясь в длинных прыжках, буквально летя над землей, и Анмай не сразу заметил приникших к их спинам всадников, — тоже огромных, лохматых, почти обнаженных. Они не очень-то походили на файа, — на их широких, жестоких, тёмно-золотых лицах горели топазовые глаза с вертикальными кошачьими зрачками. Они орали что-то дикое, размахивая тяжелыми изогнутыми мечами и длинными винтовками.

На фоне варварской лавины мелькнули титры: «Р`Лайх. Центр Вселенной», потом камера взлетела вверх и вперед, показывая необозримость атакующей волны, а потом Анмай увидел крепость, — земляные бастионы и рвы. Камера наплывала на неё. Он увидел людей, — несомненных рутенцев, — в белых мундирах, в спешке занимающих тянувшиеся по гребням валов траншеи. За бастионами стояли огромные чёрные орудия, — вокруг них суетились канониры. Анмай увидел, как в казенник загнали огромный, — дюймов на десять, — снаряд, как заперли затвор, потом ствол орудия начал подниматься с металлическим пощелкивающим лязганьем, — и вдруг по ушам ударил выстрел. Звук был вполне натуральный, — Анмай ощутил, как кресло под ним дрогнуло. Из дула вырвалось огненное облако, потом камера отъехала, и он увидел длинный ряд таких орудий, — одно за другим они вплывали в кадр, поднимали стволы, и стреляли.

Вдруг изображение сдвинулось. Камера повисла где-то в вышине, между крепостью и атакующей её варварской волной. В кадр неспешно вплыл массивный, лениво вращавшийся снаряд, к нему неторопливо пристроился второй и третий. Изображение повернулось, теперь Анмай видел их закопченные торцы, так же неспешно снижавшиеся над морем крохотных скачущих фигурок. Вдруг, с пугающей быстротой, они прыгнули вперед, и по ушам ударили уже настоящие взрывы. В гуще наступающей волны выросло страшное красно-черно-желтое дерево из огня и земли. Вокруг него в воздух полетели длинные кувыркающиеся туши боевых зверей и маленькие тела всадников. Взрыв следовал за взрывом, все поле покрылось чёрно-багровыми колоннами разрывов и летящими в воздух телами. Следуя за ними, камера отступала, пока не зависла уже за валом крепости. Перед ним клубился сплошной дым, — видно ничего не было, но казалось, что под столь чудовищным обстрелом уцелеть ничего не могло. Солдаты на валу тревожно вглядывались в клубящуюся мглу.

Несколько мучительно длинных секунд ничего не происходило. Потом из дыма вдруг вынеслось массивное тело боевого зверя, — он перелетел ров и вал в одном немыслимо длинном прыжке, и приземлился уже внутри бастиона, взрывая когтями землю, — казалось, что под ним разорвался небольшой снаряд. Всадник выхватил меч, и одним взмахом снёс голову ближайшему солдату. Его товарищи тут же сбились в короткую цепь и снесли и всадника, и его зверя залпом из винтовок, но через вал уже прыгали новые, огромные хищники рвали людей на куски, словно демоны смерти. Каждый из них жил не больше десяти секунд, — но успевал устроить настоящую бойню. Очень скоро они полегли все, — но их всадники в большинстве остались в живых, и яростно, направо и налево рубили людей. В рукопашной винтовки не играли никакой роли, — нападавшие быстро теснили защитников. Во главе их была женщина, — рослая девушка с диким и, в то же время, очень красивым лицом. Она продвигалась вперед, словно смерч, оставляя за собой одни трупы. Очень скоро последних защитников крепости окружили на небольшом пригорке. Эта сцена поразила Вэру, — крохотная, стремительно тающая горстка людей яростно отбивалась от окружившего её моря варваров во главе с их свирепой предводительницей. Очень скоро последние защитники пали, и нападавшие устремились на вершину бугра. Десятки рук в едином порыве устанавливали огромную жердь с кроваво-красным флагом, — на нем чернел странный символ из восьми изогнутых веретенообразных сегментов, похожий на водоворот.

Вдруг изображение замерло. Окружающее поплыло, словно дым, сменяясь с неразличимой быстротой, осталась лишь группа воздвигающих флаг варваров. Но она тоже изменялась, — снизу вверх поползли ручейки бронзы, облекая её и превращая в статую. Одновременно изменялись и их лица, — выражение зверского торжества стиралось с них, сменяясь благородной, окрашенной горечью потерь радостью победы, да и сами они становились другими, — гладкими, точеными, с длинными глазами и красивыми изгибами дважды изогнутых, словно лук, губ.