Путешествия для избранных. Рассказы

До поздних сумерек я помогала ему укладывать образцы растений и грунта в специальные контейнеры, прятать найденных скорпионов и сороканожек в плоские прозрачные футляры. На маленького ящера мы надели прочный ошейник и привязали к стволу огромного папоротника невдалеке от корабля, а для целаканта сделали глубокий садок рядом с озером. Прокомпсогнат долго и безуспешно пытался освободиться от поводка, крутил во все стороны головой на тонкой гибкой шее, но в конце концов угомонился. Глаза его затянула бурая полупрозрачная пелена, неуклюже повалившись набок, ящер задремал.

Целакант же, едва мы пустили его в садок, забился в самый темный угол и лег на дно.

Наше сенсационное сообщение коллеги по экспедиции восприняли сдержанно - наладка реактора шла медленней, чем они рассчитывали.

- Что с них возьмешь! - обиженно сказал Дробный. - Технари-сухари.

Ночь на незнакомой планете прошла без приключений, если не считать, что мне неожиданно приснилось… оригинальное доказательство теоремы Файберга. «Что же это делается?» - изумилась я, проснувшись.

Сколько мы ни бились в студенческие годы над этой теоремой, раззадоренные преподавателями, утверждавшими, что ее доказательство равносильно защите кандидатской диссертации, - и все впустую. И вдруг этот волшебный, иначе и не назовешь, сон.

Добросовестно записав увиденные во сне формулы и убедившись в своей математической одаренности, я снова улеглась.

- Есть оригинальное доказательство теоремы Файберга! - торжествующе сказала я утром Белову вместо приветствия. Однако он не поздравил меня, как следовало ожидать, а покачал головой и произнес:

- Странные вы сегодня оба. Полюбуйся-ка на своего суженого.

Глянув в иллюминатор, я увидела, как внизу, у основания дюз, мечется, размахивая руками, Дробный.

- Что случилось, Виктор? - крикнула я, спускаясь по трапу.

- Идиоты, шуты гороховые! - в сердцах отозвался Дробный. - И все делают вид, будто ничего не случилось, словно мы на воскресном пикнике!

- Да какая муха тебя укусила?

- Полюбуйся, - взмахнул он рукой. - Кто-то из этих проходимцев, эйнштейнов доморощенных, которые ни черта не смыслят в биологии, решил над нами мило пошутить и подменил всех животных.

Оглянувшись, я действительно увидела, как под деревом, к которому мы вчера привязали детеныша ящера, ворочается, пытаясь освободиться от смехотворно короткой привязи, зверь, размером с доброго жеребца.

- К нему и подходить-то боязно, - сказала я. - Затопчет ненароком.

- А целакант? - закричал Виктор. - Посмотри, кого они сунули в яму вместо рыбы.

Я заглянула в садок и отшатнулась - из воды высунулась длинная, напоминающая крокодилью, покрытая костяным панцирем голова. Я успела заметить, что эта устрашающего вида голова имеет не только ноздри, но и небольшие жабры.

- Но это не все! - разъяренный Виктор потрясал перед моим носом штативом с пробирками. - Вчера здесь были совсем другие растения. Эти шутники не тронули только скорпионов, видно, побоялись сунуться.

Скрестив руки, он застыл в горестном молчании. Я осторожно провела рукой по его плечу.

- Ну, подумаешь, разыграли, - сказала я. - В конце концов это тоже очень ценные животные, из мезозойской эры.

- А как ты их доставишь на Землю? - спросил он. - У нас же нет таких огромных контейнеров. И потом, - раздраженно заметил Дробный, - я не мальчик, чтобы меня разыгрывали. Ученые, называется. Все, - тряхнул он головой, - сейчас иду к Эрнсту и прошу внеочередной сеанс связи с Землей!

- Зачем?

И тут он впервые произнес эту фразу. Глядя куда-то мимо меня, не совсем уверенно сказал:

- Я хочу здесь остаться.

- Ты думаешь, что говоришь? - возмутилась я. - Если ты обиделся на ребят…

- Ребята тут ни при чем, - отозвался Дробный. - Этой ночью я все обдумал. Здесь для меня куда больше работы, чем на большом спутнике Фар. А на обратном пути вы меня захватите. Пойми, - сказал он, привлекая меня к себе, - экспедицию сюда пришлют нескоро, ее подготовка потребует времени. А за месяц я сумею собрать такой материал, который можно будет исследовать в лаборатории годами. Всего лишь месяц - и мы снова будем вместе.

Он повернулся и пошел к кораблю, а я села на камень и заплакала. Из воды на меня глядели равнодушные зрачки мезозойского чудища - то ли рыбы, то ли крокодила.

Не знаю, как Виктор говорил с Беловым, но, к нашему удивлению, после этой беседы Эрнст не только дал согласие, но с жаром принялся убеждать начальство на Земле оставить исследователя Дробного на безымянной планете для проведения исключительно важных экспериментов. Земля не возражала.

Мы помогли Дробному поставить палатку, разместить приборы и продукты. Реактор был исправен, Белов торопил нас, и мы даже не успели как следует попрощаться. Корабль стартовал, и вскоре серебристый шар с затерявшимся на нем человеком растаял в черной бездне. Я вглядывалась в него, и тоска сжимала мое сердце. Ни разве мог кто-то предположить, что мы уже никогда не увидим Виктора Дробного…