Путешествия Элиаса Лённрота. Путевые заметки, дневники, письма 1828-1842 гг.

2. Заклинательные руны. Если бы напечатать их, объ­единив с теми, что были собраны Топелиусом и другими, то издание достигло бы объема пятисот и более страниц форматом одна восьмая доля.

3. Идиллические руны[110] (по содержанию это лириче­ские песни, романсы, баллады и т. д.). Я начал их клас­сификацию еще в пути и продолжил дома. Я уже распре­делил 274 руны в следующие группы: детские песни — 9, песни парней — 12, пастушьи песни — 10, песни деву­шек — 62, свадебные песни (жениху, невесте, каасо, свату, провожатым и т. п.) — 32, колыбельные песни — 14, песни снохи — 24, песни мужчин — 7, песни рабов — 8, долгие песни (романсы, баллады) — 16, короткие песни — 34. Впоследствии этот сборник пополнится песнями, которые напечатаны во второй тетради сборника Готтлунда под на­званием «Маленькие руны», во второй части «Кантеле», в нескольких номерах «Мехиляйнена»[111] и «Мнемозины»[112], а также другими песнями, которые находятся пока еще в рукописном виде. Одни из них относятся к перечислен­ным группам, другие — к таким, как песни охотников, пес­ни жерновые, песни о песне и т. д. [...]

4. Песни позднего происхождения. Известно, что тако­вые по форме бывают как обычного [113] стихотворного, так и других размеров. В наши дни семистопные песни рас­пространены очень широко по всей стране, отчасти они известны уже и в русской Карелии. По всей видимости, язык подстраивается к новому стихосложению так же хо­рошо, как и к старинным формам, которые отступают на второй план. По внутреннему строению новые стихи отли­чаются от обычных тем, что в них каждая стопа начина­ется ударным слогом. Всякая стопа, как правило, хорей, который иногда может заменяться трибрахием или дакти­лем. Для первой и пятой стоп очень хорошо подходит и пиррихий, а четвертую стопу порой образует всего один слог. Два первых стиха рифмуются между собой и состав­ляют предложение. Очевидно, стихотворный размер такого рода является нашим исконным, а не заимствованным извне. В различных местностях песни различаются по ме­лодии. Жалоба девушки об уехавшем любимом пусть бу­дет примером этого стихотворного размера:

В сердце дум-забот немало, и уныло в доме.
Я не знаю, что с миленком: жив он или помер.
Все с любимыми на пару и во сне, и наяву.
Я же, бедная, старею, одинешенька живу.
Вот и солнце спать ушло, вечер на пороге,
мои в пяти верстах застрял где-то на дороге.
Далеко ушел мой милый, и душа моя болит:
через семь деньков и птица до него не долетит.
Если б весть мне принесла маленькая пташка,
тут же перестала б я горевать, бедняжка.
Ты скажи, скажи мне громко о моем миленке,
ты была ли, ты была ли на его сторонке?
Расскажи мне поскорее, как там солнышко встает,
в счастье там проводят время иль худеют от забот?
Что же ты еще видала и видала ль это?
Тот здоров ли, от кого жду вестей-привета?
Приходи ко мне, мой милый, возвращайся поскорей,
чтобы зря не пролетали годы юности моей.

Собрание новейших песен, если даже изъять не совсем удачные, видимо, превзойдет по объему любое из выше­названных.

5. Пословицы финского народа (поговорки, сравнения п прочие). Их набралось несколько тысяч. Я намерен на­чать их систематизацию сразу, как только приведу в по­рядок идиллические руны. Было бы желательно одновре­менно издать и то, что собрано другими. Общество могло бы осуществить это, если бы через газету обратилось с просьбой присылать такой материал для указанной це­ли. Не составило бы особого труда присоединить их к ру­кописи, которую я вышлю отсюда в Общество, или, наобо­рот, присоединить к ним руны[114], собранные мною.

6. Загадки финского народа. Их собрано немногим боль­ше тысячи.

7. Так называемые таринат [115] (сказки, анекдоты). Их мною записано около восьмидесяти.

8. Новые финские слова, выражения, пояснения по диа­лектам и др.