Путешествия и приключения барона Мюнхгаузена

В моем поступке, собственно, нет ничего удивительного, вам уже известно, что я происхожу из старинного рода рыцарей, как со стороны отца, так и со стороны матери. Весь свет знает о героизме и храбрости моих голландских и вестфальских прародителей. Я по совести должен сознаться, что мое положение было не из безопасных, но можно ли думать об опасности, когда стоишь лицом перед смертью, не только своей, но и всех своих товарищей. Меня скоро освободили от опасности, и плотник избавил меня от странной, но зато полезной роли. Искусство плотника спасло наш корабль и всех людей, и я, как благородный рыцарь приписываю ему роль спасения нашего корабля.

IX Приключение с бароном в Средиземном море

Когда мне приходится говорить о своих морских приключениях, невольно вспоминаю об одном ужасном случае со мною, происшедшем на волнах Средиземного моря, в окрестностях города Марселя. Там я подвергся большой опасности и спас свою жизнь, благодаря прямой случайности. Это было в прекрасный летний день, когда солнышко спешило уже на отдых после тяжелой дневной работы. Лучи его рассыпались искрами по гребням волн и нежными тонами красок отливались на пушистой, белоснежной пене. Неизмеримая даль моря влекла в свои могучие объятия. Я стоял на груде камней и всматривался в пучину. Волны то что-то шептали, то пели, то как будто негодовали, то рассыпали нежные ласки, то смеялись, то грозно кричали и с шумом рассыпались в миллионы брызг, ударяясь о скалистый берег. Мной овладело страстное желание искупаться в этих игривых, непостоянных волнах. Я разделся на берегу, неподалеку от города, бросился в море и отплыл довольно далеко от берега. Вдруг, в это время я увидел перед собой огромную пасть рыбы.

Она направлялась прямо на меня и по открытой широко пасти я понял, что она хочет набросится на меня и проглотить. Спасаться не было времени; как от нее уйти? Уплыть, вы думаете? Но разве я могу поспорить в этом искусстве с рыбой?! Не смотря на то, что я искусный пловец, но я не решался убегать. Я задумал нечто другое, — прижал, как было возможно, руки к туловищу и вытянул ноги, чтобы в таком положении поудобнее проскользнуть через пасть и горло рыбы в ее желудок, не задев при этом острых зубов чудовища. Мой план удался, и я очутился в темном желудке громадной рыбы. Меня сразу обдало теплотой, согревшей мое тело, и я стал призадумываться, как повести жизнь в новых для меня условиях. Присутствие мое в желудке, очевидно, беспокоило моего нового хозяина, рыба начала корчиться, ежиться, бросаться во все стороны, стараясь от меня отвязаться, так как, без сомнения, мое пребывание ее стесняло и, кроме того, причиняло немалые боли. Чтобы еще больше причинить ей неприятностей, я начал ходить, прыгать, и даже пустился в присядку, хотя мне было не до плясок. Мои проказы стали невыносимы для животного, т. к. причиняли ей невозможные боли; рыба стала стонать, испуская оглушительные жалобные звуки, и выбрасываться на поверхность воды. Один раз она так высоко подбросилась в воздух, что матросы с проезжавшего мимо итальянского судна заметили ее и стали следить за ней. Она бросалась во все стороны, то опускалась в глубину, то снова выплывала на поверхность, переворачивалась и начала кашлять, стараясь освободиться от меня. Очевидно, она хотела меня посадить между своими челюстями и острыми зубами своими превратить в мелкие кусочки, но это ей не удавалось: я продолжал буйствовать в ее желудке и старался не выходить наружу. Судно приблизилось к рыбе и, когда она выплыла на поверхность, матросы захватили ее гарпунами и через несколько минут вытащили на борт. Когда чудовище лежало уже на палубе мертвым, я услышал, как матросы советовались меж собой, откуда начать резать на части его желудок, чтобы выбросить вон внутренности и добыть побольше жира. Мной овладел ужас вследствие боязни быть разрезанным вместе с животным. Я стал по самой середине живота, в котором могли бы смело поместиться, по крайней мере, около десяти человек. Стоя в оцепенении, я умолял судьбу, чтобы огромные ножи не задели меня. Я никогда не плакал, так как считал это за признак малодушия, но в тот момент на глазах у меня уже навертывались слезы. Молитва моя на этот раз была услышана Богом, и я был спасен. Первый нож врезался в рыбу гораздо ниже того места, где я стоял. Я немного успокоился и готовился как-нибудь сообщить матросам о себе. В это время меня ослепила маленькая струйка света, мерцавшая через прорезанное мясо чудовища. От радости я так сильно закричал, что матросы, испугавшись, выпустили из рук ножи на пол. Узнав по их речи, что они итальянцы, я прокричал им по итальянски, что хочу с ними познакомиться и прошу их помочь мне освободиться от неприятного положения.