Путешествия и приключения капитана Гаттераса

– Друзья мои, я знаю только то, чему научился от других, и, когда я вам расскажу, вы будете знать не меньше моего. Итак, вот что я могу вам сказать относительно холодов и морозов, наблюдавшихся в Европе. Насчитывают немало памятных зим, по-видимому, самые суровые из них повторяются через каждые сорок один год, период, совпадающий с периодом появления наибольшего числа солнечных пятен. Упомяну о зиме тысяча триста шестьдесят четвертого года, когда Рона замерзла до самого Арля, о зиме тысяча четыреста восьмого года, когда Дунай был скован льдом от истоков до устья и волки переходили по льду Каттегат, о зиме тысяча пятьсот девятого года, когда Адриатическое и Средиземное моря замерзали в районах Венеции, Сета и Марселя, а Балтийское море десятого апреля еще не было свободно ото льдов, о зиме тысяча шестьсот восьмого года, когда в Англии погиб весь скот, о зиме тысяча семьсот восемьдесят девятого года, когда Темза замерзла до самого Грейвсенда, на шесть лье ниже Лондона, о зиме тысяча восемьсот тринадцатого года, о которой французы сохранили такие ужасные воспоминания, и, наконец, о зиме тысяча восемьсот двадцать девятого года, самой ранней и вместе с тем самой продолжительной из всех зим девятнадцатого столетия. Так обстоит дело в Европе.

– Но здесь, за полярным кругом, до какого градуса опускается температура? – спросил Алтамонт.

– Черт возьми, – сказал доктор, – кажется, нам пришлось испытать самые большие морозы, когда-либо наблюдавшиеся на земле, так как спиртовой термометр однажды показывал минус семьдесят два градуса[53]. Если не ошибаюсь, до настоящего времени полярным путешественникам приходилось наблюдать на острове Мелвилла минус шестьдесят один градус, в порту Феликса – минус шестьдесят пять и в форте Упования – минус семьдесят.

– Да, – вырвалось у Гаттераса, – нас очень некстати задержала суровая зима.

– Задержала зима? – переспросил Алтамонт, пристально глядя на капитана.

– На пути к западу, – поспешил добавить доктор.

– Таким образом, – продолжал Алтамонт, возвращаясь к прерванному разговору, – человек может выдерживать температуру в диапазоне примерно двухсот градусов?

– Да, – сказал доктор. – На открытом воздухе термометр, защищенный от действия отраженных лучей, никогда не поднимается выше ста тридцати пяти градусов[54], а при самой жестокой стуже не опускается ниже семидесяти двух. Таким образом, друзья мои, мы можем приспособиться к любой температуре.

– А что, если солнце вдруг погаснет, – спросил Джонсон, – уж, наверно, земля живо замерзнет?

– Солнце не погаснет, – ответил доктор, – а если бы даже и погасло, то, по всем вероятиям, температура не опустилась бы ниже указанных мною пределов.

– Вот это любопытно!

– Вы знаете, в прежнее время ученые предполагали, что в космическом пространстве за пределами земной атмосферы царит мороз в несколько тысяч градусов, эти цифры пришлось, однако, значительно снизить после опытов французского ученого Фурье. Он доказал, что если бы в космическом пространстве, в котором несется Земля, царил такой страшный холод, то на полюсах было бы гораздо холоднее, чем теперь, и между дневной и ночной температурой существовала бы огромная разница. Из этого следует, что на расстоянии нескольких миллионов миль от Земли не холоднее, чем в арктических странах.

– Скажите, доктор, – спросил Алтамонт, – правда ли, что температура Америки ниже температуры других стран?

– Без сомнения, но, пожалуйста, не вздумайте этим гордиться, – улыбнулся доктор.

– Чем же это объясняют?

– До сих пор еще не находят удовлетворительного объяснения. Так, Галлей предполагал, что некогда Землю задела проносившаяся мимо комета, причем от толчка сместилась земная ось, а тем самым и полюса. По его мнению, Северный полюс, некогда находившийся в Гудзоновом заливе, переместился к востоку, и область, где раньше находился полюс, до настоящего времени сохранила более низкую температуру, несмотря на то что ее много веков обогревает солнце.

– Но вы не принимаете этой гипотезы?

– Ни на минуту, потому что если она оправдывается по отношению к восточному побережью Америки, то совершенно несостоятельна в отношении ее западного побережья, температура которого значительно выше. Нет, необходимо допустить существование изотермических поясов, независимых от параллелей, вот и все!

– Не правда ли, доктор, – сказал Джонсон, – очень приятно разговаривать о морозе, сидя в теплом помещении.

– Правильно, старина! Мы даже можем наши теории подтвердить на практике. Полярные страны – это гигантская лаборатория, где можно производить интересные опыты с использованием низких температур. Только надо соблюдать осторожность и быть благоразумным: если какая-нибудь часть тела начинает у вас замерзать, скорее трите ее снегом, чтобы восстановить кровообращение. Да и когда сидите у огня, будьте осторожнее: можно незаметно получить сильные ожоги рук или ног. В таком случае потребовалась бы ампутация, а между тем мы не должны оставлять ни малейшей частицы своего тела в полярных странах. А теперь, друзья мои, недурно будет отдохнуть несколько часов.