Путешествия к американским берегам

Проходя по местам, в которых туземцы признали некоторым образом наше влияние допущением избрания из среды своей старшин, и не ожидая на настоящем месте от них посещений, я отменил караул. Но привыкнув пробуждаться несколько раз в ночь для удостоверения в бдительности часовых, я проснулся, когда едва начинал брезжить свет; слышу шорох и людской говор, приподнялся, и саженях в 10 от тлевшегося огнища двое туземцев покашливали, давая тем о себе знать: то были два заказчика[349] с пройденного нами селения; вчера они были в отлучке и пришли с подарками. Замечаем этот случай как выражение приветливости и добросердечности туземцев при хорошем с ними обращении управляющих нашими заселениями. На месте, до нашего обзора весьма неопределенном для колониального начальства, один человек — говорим о С. Лукине — успел многих дикарей и просветить светом христианства, и ввести между ними такой порядок, всякое изменение которого не приведет к лучшему; вспомним, что этот человек — креол, безо всякого научного воспитания. Не достоин ли он полного уважения?

Отдарив, чем могли, добрых людей, около 7 часов утра мы отправились и на закате едва дотащились до селения Ухагмют, пройдя за 12 часов не более 13 миль. Селение находится на правом берегу и состоит из 4 зимников и кажима, в котором мы и остановились. Большая часть жителей находилась на оленьем и бобровом промысле, по реке Аниак и ее притокам, оставшиеся старики и женщины готовились к ловле еврашек на близлежащих горах хребта Кыхтулит. Еврашек ловят и собаками и петлями; петли, чтоб не крутились, делаются из гусиных перьев и настораживаются над норами.

Перед вечером впервые видели пролетевших уток.

8 апреля. До полудня пасмурно; после облачно, временно просияние солнца, оттепель.

От Ухагмюта до Тулукагнагмюта не более 9 миль, из которых каждая стоила нам часового хода. Кускоквим, на протяжении между последним селением и Кхалькагмютом, весьма извилист, разбит многочисленными островками и в чистых плесах не шире 150 или 200 сажен. По правому берегу непрерывной цепью тянется ряд холмов, высотой от 300 до 500 футов. Левый берег луговой, лесистый до самого хребта Кыхтулит, отделяющего воды Кускоквима от вод, вливающихся в Бристольский залив.

Жителей никого не было, снегири и подорожники безбоязненно стадами садились на крыши барабор: мы добыли несколько экземпляров для чучел и для ночлега приютились в одном углу кажима, еще не затопленного водой.

9 апреля. Малооблачно; утро N тихий, полдень S тихий, вечер W тихий.

В ночь несколько простывало, и мы, решившись этим воспользоваться, с половины 3-го пополуночи до 8 часов утра перешли около 10 миль к устью небольшой речки и, не зная имени ее, назвали Безымянной. Она составляется из многих горных потоков, протекающих в логах прибрежных холмов левого берега. Проживая в редуте Колмакова и часто посещая тундру, мы заметили, что, невзирая на постоянную промышленность, в вершинах ее притоков водятся бобры и выдры. По меридиональной высоте солнца широта ее устья определена в 61°34′12″. До 3 часов за полдень жар был нестерпим, показались подснежные насекомые, запорхали бабочки. «Быть холодной весне!» — решили натуралисты промышленные; и точно — приметы их впоследствии сбылись.

10 апреля. Облачно, просияние солнца, утро NO тихий, полдень SW тихий.

С 2 часов пополуночи, при двухградусном морозе, мы поднялись в путь. От одиночки Кухлюхтакпак почти до редутских запоров брели выступившей на лед водой — это последняя неприятность настоящего похода. В 7 часов утра радушный управляющий угощал нас домашним чаем из цветов багульника и кипрея.

После обзора Васильевым Кускоквима, в 1830 году главный правитель колонии Ф. П. Врангель приказал управляющему Александровским редутом избрать место для основания на этой реке заселения, которое в 1832 году и учреждено при впадении в нее реки Хулитнак, то есть поставлена изба и поселены в ней один креол и три человека новокрещеных аглегмют. Для производства торговли с туземцами, заселяющими низовье Кускоквима, место на Хулитне оказалось отдаленным, и потому артель наша с 1834 года на зимнее время переселялась в селение Квыгымпайнагмют и вскоре поставила там другую избу; таким образом, до самой смерти Колмакова заселения нашего на Кускоквиме нельзя считать постоянным, но это-то самое и способствовало распространению нашего влияния на туземцев и приращению промыслов в оскудевшем Александровском округе.