Путешествия Кайля Декардона (Становление Империи)

Пока левиафан набирал воду, по пирсу к нему устремилась толпа местных жителей. С высоченного пирса они перелезали по трапам на нижнюю палубу, желая продать свой товар. Торговали копчеными гусями, окороками, салом. Вино в тыквенных бутылках, яблоки и виноград тоже разлетались среди пассажиров влет.

Одеты были туземцы просто – по случаю лета и мужчины, и женщины были в длинных посконных рубахах, имеющих лишь одну разницу – у женщин они были в большей степени разукрашены замысловатыми вышивками по вороту и подолу. На голове мужчин красовались тюрбаны – сказывалась близость с Балией, женщины носили длинные волосы, стянутые тонкими золотыми обручами, на ногах у всех были либо сабо, выдолбленные из дуба, либо кожаные мягкие туфли без каблуков.

Кайль купил себе в дорогу двух гусей и тыквенную бутыль крепкого вина, заплатив за это всего пять уплавов. Он посчитал, что этих запасов ему хватит до Новой Аргонии, до которой оставались какие-то четыреста миль.

Гидранты отключили, заполнив резервуары корабля водой, туземцы сошли на пирс и «Донна Вета» отправилась в свое дальнейшее плавание. На траверзе, на берегу Аргидора виднелись невысокие холмы, поросшие дубовым лесом, эсминцы ревунами салютовали проплывающим мимо дредноутам и крейсерам, совершающим свои учебные рейды возле полуострова Мачише.

Далее вошли в территориальные воды Южной Балии. Сказочный Пор-Балуф проходили ночью, и он светился достаточно тускло, его свет нельзя было сравнить с иллюминацией аргонских и кар-скандарских городов.

Прохедонское море встретило холодным южным ветром, близость студеной, но богатой Пелегвенеи чувствовалась уже явственно. Левиафан с эскортом из эсминцев огибал район, где боевые корабли Ново-Аргонского флота совместно с балийскими углежогами устраивали учения с артиллерийскими стрельбами. Кайль только заметил в бинокль, как утлый балийский пароходик тянул фанерные щиты, являющиеся мишенями для артиллерии.

Горден с Линдой все реже составляли ему компанию, уединяясь где-то в глубинах кают левиафана. Скоро должен был показаться остров, при произношении названия которого самых матерых аргонских уголовников передергивало – Мезда Проклятая. Сюда попадали за тягчайшие преступления и возврата отсюда уже не было.

К скучающему Декардону подошел матрос и предложил ему экскурсию в этот ад. Дело в том, что брат матроса был офицером на эсминце «Дозорном», который принимал и отвозил уголовников из тюремного отсека «Донны Веты» на остров и вообще курировал связь Ново-Аргонии с этой Сумеречной Каторгой, так здесь иносказательно именовали Мезду Проклятую. Экскурсия должна была обойтись Кайлю в пятьсот уплавов, которые он, недолго подумав, выложил. Мало кто из людей ступал на земли Сумеречной Каторги, мало кто своими глазами видел этот плоский, как блин, болотистый остров, где средний срок жизни каторжанина не составлял и одного года.

Матрос записал номер каюты Кайля и обещал послать за ним при прибытии «Дозорного». Расплатится Кайль должен был уже на нем. Возвращаться на «Донну Вету» с эсминца уже не было смысла, ведь с Сумеречной Каторги он шел в Новые Кулачки.

Кайль еле нашел Гордена с Линдой и предложил им составить ему компанию, но те отказались, рассказав ему радостную весть, что они собираются обвенчаться в первом же ардинаристском храме Кулачек.

«Дозорный» подошел поздней ночью. Моряк не обманул и постучался в дверь каюты Декардона, который уже собрал вещи. Оказалось, что смотреть остров отправляется с добрый десяток человек, всех их собрали и повели к ходившему через грузовую палубу «Донны» … трамваю.

Пересечь длинную и широкую палубу от конца в конец до носа пешком было просто нереально, и поэтому по ней проложили рельсы, по которым бойко бегал вместительный вагон трамвая. На носу корабля была такая же жилая надстройка, как и на корме, только раз в десять меньше размерами и гораздо ниже. Там располагались каюты многочисленного экипажа и тюремный блок. Кают для каторжан не было предусмотрено, и их везли в большом помещении, разделенном стальными решетками на ячейки. Каждая ячейка вмещала до пятидесяти заключенных. Параши не было – все ячейки были оснащены гальюнами. Кормили из собственного пищеблока, еще хуже, чем в общественных столовых корабля. Ни соли, ни масла, ни каких-либо других добавок к вареной моркови и брюкве не полагалось.

В принципе, в своих решетчатых ячейках зэки были предоставлены сами себе – военная охрана только ходила по коридору и пересчитывала охраняемых по головам. Драки среди заключенных прекращались с помощью шлангов с холодной водой, подаваемой под большим давлением. Бывшие смертники, которых везли бессрочно на Сумеречную Каторгу, находились на нижнем ярусе баковой надстройки. Они сидели в одиночках без иллюминаторов и без света. Из всех благ цивилизации пожизненники видели только гальюны. На данном рейсе закованных в кандалы будущих обитателей Мезды Проклятой было пятнадцать. Все они были осуждены за тягчайшие преступления, но смертная казнь крестованием была заменена им на вечную ссылку.